Слушать эту “Санта-Барбару” по сотому кругу не хотелось, а других развлечений поблизости не имелось. Надо же было обосноваться в самой глуши. Отсюда по прямой до ближайшего селения идти не меньше часа. И то, если знать дорогу. Это Серетун легко может путешествовать – у него своя корова. Но Астролябии он не предоставил никакого транспорта. “Своими двумя, тык-тык”, – сказал он однажды, и девушка прекратила донимать его вопросами.
Что касается Натахтала – он уже несколько месяцев как ушёл в реальный мир, чтобы спасти красавице жизнь. Благородный дурень. Как он там, жив ли он – Астролябия не знала.
И очень тосковала по нему, конечно.
В дверь постучали. Девушка знала, что это Серетун, потому что звучал его любимый кодовый ритм – бум-бум-шлёп, бум-бум-шлёп. Заводной, но ужасно доставучий.
От увиденного красавица опешила.
На пороге стояли: растрёпанная корова с человеком на спине, лукаво лыбящийся волшебник и, чтоб её, Клофелина.
– Вот так встреча, – сказала портниха, потирая руки.
Астролябия молча отступила, смотря Серетуну в глаза.
– Не бойся, все свои, – кивнул он. – Быстрее побежали в лабораторию!
Так волшебник называл небольшую комнатку с письменным столом и книжным шкафом, где валялись всего три издания. Иногда под настроение он проводит тут эксперименты, но обычно это помещение пустует, потому что чародей постоянно в разъездах.
Ибн Заде снова испытал радости полёта во сне и, проплыв через прихожую, очутился на столе.
– Это что, визирь Пейтеромска? – в ужасе спросила Астролябия.
– Ага, – радостно прогудел Серетун, закатывая рукава. – Ну что, голубчик, сейчас мы тебя разгадаем.
– Что ты задумал? – спросила портниха.
В последнее время её отношение к магическим экспериментам резко ухудшилось. И не без оснований, надо заметить.
– Для начала просмотрю его память, – ответил чародей, вычерчивая какие-то удивительные линии у визиря над головой.
– Только не убей его, – попросила Клофелина.
– Всё для тебя, – съехидничал Серетун в ответ и сосредоточился на работе.
Астролябия посмотрела на женщину, которая лишилась мужа по её вине, и спрятала глаза.
– Он умер два месяца назад, – спокойно сказала Клофелина. – Мозг перестал функционировать.
– Мне жаль, – еле слышно произнесла красавица.
Чародей всё не унимался. Под его руками в воздухе появлялись удивительные геометрические построения, сплетаясь между собой, рождая невиданные узоры, в которых угадывались карты целых городов. Получить доступ к чужой памяти не так сложно, как вскрыть дверной замок, но для этого тоже нужно затратить много сил.
Иногда Серетун смахивал рукавом пот со лба, но это никак не мешало его выверенным, как у хирурга, движениям. Ничто не мешало профессионалу работать с точностью искусного гравировщика, наносящего вензеля на фамильную драгоценность.
И всё бы у чародея получилось, если бы визирь не открыл глаза.
– Нам хана, – умиротворённо произнесла портниха.
– Что за чертовщина? – взревел Ибн Заде. – Как я сюда попал?
Визирь был вне себя от злости. Он обвёл всех присутствующих яростным взглядом и остановился, разумеется, на Клофелине.
– Что за чай ты мне принесла, женщина?
– Самый крепкий, сир, как вы и просили, – портниха на автомате исполнила книксен, чем безумно порадовала волшебника.
– Да уж точно не слабый, – правитель грозно хмыкнул и перевёл взгляд на Серетуна. Улыбка на лице чародея в секунду растаяла. – Между прочим, я доверился… вам. А вы оказались вон каким!
Ну что за гадское “вы”, ей-богу.
– Чалма упала. – Серетун указал пальцем на пол.
На самом деле чалма потерялась ещё во время восхождения к замку на корове, но блеф сработал. Визирь повернулся к волшебнику спиной. Тот, в свою очередь, схватил со стола подсвечник, чтобы огреть им правителя по башке, но в последний момент решил снова прибегнуть к магии. Клофелина права – к чему быть таким экономным?
Чародей сделал странное движение рукой и что-то неразборчиво прошептал.
Свеча зажглась.
Визирь сообразил, что надо делать ноги и сделал ноги, устремившись прямо к входной двери.
– Да он же сейчас убежит! – крикнул во всё горло волшебник.