Итак, остается [признать], что если умы мыслят все неодинаково, то каждый мыслит или не все, а [что-то] одно, или многое, но не все вместе, или все порознь. Однако говорить, что ум не все мыслит [вместе], значит считать ум незнающим чего-то сущего. Ведь будучи неподвижен, ум не станет переходить [к иному] и мыслить то, чего не [мыслил] раньше, и, мысля только одно по причине пребывания в покое, он будет хуже души, поскольку она мыслит все, находясь в движении.
Следовательно, он все будет мыслить порознь (ведь или он мыслил все [сразу], или одно, или все порознь), так как, с одной стороны, мышление существует постоянно и во всех [умах] в отношении всего, а с другой, все отграничивает [чем-то] одним из всего. Так что в мышлении и в мыслимом, когда все мыслится порознь, есть нечто одно преобладающее, и для мышления этим одним характеризуется все [80].
§ 171. Всякий ум есть неделимая сущность.
В самом деле, если он не имеет величины, нетелесен и неподвижен, то он неделим. Ведь все, что каким-то образом делимо, делимо или как множество, или как величина, или по действиям, совершающимся во времени. Ум же во всех отношениях вечен, за пределами тел, и множество в нем пребывает в единстве. Следовательно, он неделим.
А то, что ум бестелесен, показывает возвращение ума к самому себе, ибо ни одно тело не возвращается к самому себе [§ 15, 16]. А что он вечен, это было доказано раньше [§ 169] тем, что его энергии тождественны его сущности. А что множество пребывает в единстве, [это доказано] непрерывностью умственного множества по отношению к божественным единичностям (§ 132, ср. § 159), ведь эти единичности суть первичное множество, а умы - последующее. Стало быть, хотя всякий ум есть множество, однако он объединенное множество, ибо свернутое предшествует разделенному и ближе к единому [ср. § 62].
§ 172. Всякий ум непосредственно принадлежит к вечному и сущностно неизменному.
В самом деле, все производимое от неподвижной причины по сущности своей неизменно [§ 76]. Ум же неподвижен, будучи во всех отношениях вечным и пребывающим в вечности. И то, что производит, производит своим бытием. Если же он вечно есть и существует [всегда] одинаковым образом, то и производит он вечно и [всегда] одинаковым образом.
Следовательно, он не есть причина то сущего, то не-сущего, а [всегда есть причина] вечно сущего.
§ 173. Всякий ум есть мыслительно и то, что до него, и то, что после него; а именно, то, что после него, - как причина, а то, что до него, - по причастности. Однако он сам есть ум и получил в удел мыслительную сущность. Следовательно, он определяет все по своему наличному бытию - и то, что существует как причина, и то, что существует по причастности.
В самом деле, каково нечто по своей природе, так оно причастно превосходящему, но существует оно не так, как это последнее. Ведь иначе превосходящему должно было бы быть причастно все одним и тем же образом. Однако разное причастно по-разному. Следовательно, причастность происходит соответственно отличительному свойству причастного и его потенции. Значит, то, что до ума, существует в уме мыслительно.
Однако и то, что после него, также, разумеется, существует [в нем] мыслительно. Ведь он не состоит из своих результатов и имеет в себе не их, а их причины. Он же причина всего в силу своего бытия.
Однако его бытие - мыслительное и, следовательно, содержит причины всего мыслительно.
Таким образом, всякий ум есть все мыслительно - и то, что до него, и то, что после него.
Поэтому, как всякий ум содержит умопостигаемое мыслительно, так и чувственное - тоже мыслительно [81].
§ 174. Всякий ум дает существование следующему за ним через мышление, и творчество его заключается в мышлении, а мышление - в творении.
В самом деле, если умопостигаемое и ум тождественны и бытие каждого ума [тождественно] мышлению, совершающемуся в нем, а что ум творит, творит он [своим] бытием и производит, то, что он есть, сообразно бытию, - то он производит то, что производится, мышлением, так как бытие и мышление - оба одно, поскольку ум и все сущее тождественно тому, что в нем. Значит, если ум творит бытием, а бытие есть мышление, то творит он мышлением.
При этом энергийное мышление заключается в актах мысли. А это тождественно бытию; бытие же - в творении (ведь неподвижно творящее всегда содержит бытие в актах мысли). Значит, и мышление - в творении [82].
§ 175. Всякому уму первично причастно мыслительное и по сущности, и по энергии.
В самом деле, необходимо, чтобы всякому уму [было причастно] или то или другое, хотя и обладающее мыслительной сущностью, но не всегда мыслящее. Однако [уму] это последнее не может [быть причастно], поскольку энергия ума неподвижна; и, следовательно, то что ему причастно, причастно ему всегда как мыслящему, поскольку мыслительная энергия всегда делает причастное ей мыслительным. Действительно, то, что имеет энергию в некоторой части времени, не соединено с тем, энергия чего вечна. Однако, как в сущностях, так и в изменениях энергий между всякой вечной энергией и совершенной только в некоторое время находится та, которая обладает совершенством во всякое время.
Ведь эманации никогда не происходят непосредственно, а происходят через сродное и подобное по субстанциям и по совершенству энергий. Следовательно, всякому уму первично причастно способное мыслить в течение всего времени и всегда мыслящее, даже если мышление осуществляется во времени, а не вечно.
Отсюда ясно, что душа, иногда мыслящая, иногда нет, не может быть причастна уму непосредственно [83].
§ 176. Все мыслительные формы находятся и одна в другой и каждая сама по себе.
В самом деле, если всякий ум неделим [§ 171], то и заключенное в нем множество объединено мыслительной неделимостью, и все [формы], будучи в одном [уме], не имеющем частей, объединяются друг с другом; и все проникает все. С другой стороны, если все мыслительные формы лишены материи и бестелесны, то они не слиты одна с другой, и каждая форма, раздельно оберегая свою чистоту, остается тем, что она есть.
Неслитность мыслительных форм [друг с другом] обнаруживается через своеобразную причастность [им] тех [вещей], которые причастны каждой из них по-особому. Если, в самом деле, те [формы], которым [вещи] причастны, не были бы отличны и обособлены друг от друга, то причастное не было бы причастно каждой из них по-особому, а лишенное различия слияние было бы гораздо больше в более скудном, поскольку оно хуже по разряду. Да и откуда, в самом деле, могло бы возникнуть [в них] различение, если то, что дает им существование и усовершает, само было бы лишено различия и находилось бы в слитном виде?
С другой стороны, лишенная частей субстанция и единая по виду сущность объемлющего [ума] удостоверяют пребывание форм в единстве. Ведь те [вещи], что имеют наличное бытие в лишенном частей и в едином по виду, существуя нераздельно в том же самом (да и как ты мог бы разделить то, что" лишено частей и едино?), пребывают вместе и друг в друге, все без всякого промежутка проникает все.
Ведь то, что объемлет, не имеет промежутков, и дело обстоит не так, как в имеющем промежутки, что одно - в одном месте, а другое - в другом, но все - одновременно в неделимом и едином. Так что и [мыслительные формы находятся] одна в другой.
Итак, все мыслительные формы существуют одна в другой и объединенно, и одна вне другой особо.