— Игорь! — толкают меня в плечо. — Живой!
Поднимаю голову и вижу что вокруг многолюдно. Солдаты, гражданские, медики. Катю и Глашу уже положили на носилки. Подключают приборы и капельницы. Глаша ещё жива… Мои стоят в стороне… Рвутся ко мне, однако солдаты их не пускают. Пленные лидеры ячеек и прочая шушера там же на коленях.
— Пап, мне надо помочь им. Надо…
— Только попросить хотел! — оттолкнув Самуила подхватывает меняна руки Горчаков. — А ты потянешь?
— Откуда я знаю? Но… Давай быстрее.
Полковник что-то бормоча несёт меня к ним. Кричит Маше что надо подготовить схему. Грибочкина, видя в каком состоянии мы с Горчаковым выкатывает глаза и пластом падает назад. Получает пощёчину от Лены, вскакивает и вытирая слёзы расставляет всех нас. Прикосновениями вырубает девушек, просит Горчакова положить меня, как вдруг…
Как вдруг… Увидевший меня стоящий на коленях Отто зависает, с криком отталкивает солдата, разрывает наручники и светясь убегает. Спецназ не церемонясь вскидывает оружие и превращает Отто в решето. Шею и левую половину головы пронзает болью. Слышится журчание воды, в глазах всё плывёт, картинка смешивается и искажается. Тело не слушается, в ушах что-то стучит… Что-то… Неужели всё… А… А как… А…
Неделю спустя. Москва. Заседание особой комиссии КГБ
Морозова Екатерина Константиновна.
Стою за трибуной, смотрю на совет и готовлюсь услышать что-нибудь неприятное. Потому что последняя миссия пошла по одному всем известному месту и едва не обернулась двойной катастрофой. Однако, то что мы её предотвратили, точнее последствия предотвращения, радости ни у кого не вызывают.
Игорь, утащив бомбу, сбросил её на концлагерь, для перебежчиков. От чего лагерь, военная база, исследовательский центр и пара городов перестали существовать. Враги завыли о ударе и пригрозили ответным. Тогда пришло сообщение, что Союз к этому никакого отношения не имеет, и если они не разберутся, то со спутника, рядом с местом взрыва, будут сброшены ещё две бомбы. Чтобы они сравнили и поняли, что у Союза таких хлопушек нет. Уже к вечеру новостные каналы заокеанских «друзей» пестрили известиями о взрыве экспериментального реактора. Всё закончилось не успев начаться. Мы же…
— Екатерина Константиновна, — отложив планшет и протирая вспотевший лоб начинает председатель. — Вы же понимаете, что случай сверхважный и можно сказать вопиющий?
— Прекрасно понимаю. Поэтому и предлагаю утроить все меры предосторожности.
— Я не об этом, — хмурится председатель. — Вы предоставили нам всё. Все имеющиеся материалы, видеозаписи, воспоминания и заключения. Вы как никто должны понимать, что наши соседи, просто так этого не оставят. И мы бы давно нанесли удар и стёрли их в пыль. Проблема в том что они везде. В Лазаревске, Москве, Ленинграде, в каждом городе. И время от времени, они выбираются.
— Понимаю, но…
— Какие тут могут быть но, Екатерина Константиновна? Нет их, и быть не может. Но, оставьте для свиданий, там можете так говорить. А здесь проблемы и они требуют решения. Хотя, не могу не похвалить вас. Вашими усилиями уничтожены ячейки Лазаревска, стратегически важного для всего Союза города. Взяты многие лидеры, а это очень важная информация. Ну и вашими стараниями, захвачена сестра Антония, мозг всей этой мерзости. Так же вы уничтожили зону и обрубили систему порталов, чем нарушили их логистику и информационные каналы. В результате вашей работы, вскрылись и пошли под суд тысячи. И это ужасает. Такие цифры не могут не ужасать.
Поэтому, никакого отпуска вам не светит. Работа, работа и ещё раз работа. Для вас особо важная, очень ответственная и трудная. Перевод в ближайшее время. В остальном вы молодец, приказы о награждении уже написаны и подписаны. Свободны. Дальше мы сами.
Киваю, выхожу из зала, прохожу по коридорам и заваливаюсь в свой кабинет. Сажусь за стол. Достаю бутылку, наливаю и выпиваю. Выдохнув открываю ящик, достаю фотографию, разглядываю и от хлопка подпрыгиваю…