Взрыв в шее, вызвал разрыв сонной артерии и обширное кровоизлияние в мозг. Однако на помощь пришли медики отряда «Ликвидаторы.» Артерию заштопали и быстро залечили, сделали переливание искусственной крови. Вскрывать голову не позволила Грибочкина. Расставила всех по местам, после чего вырубила. Выдала медику и Горчакову инструкции и вырубила сама себя.
Что было дальше… Скворец, находясь в схеме, очень быстро восстановился. Далее, приступили к лечению остальных. Подносили к Скворцу раненых. Таким образом за несколько минут, привели в норму безнадёжную по мнению медиков Агаларян. И не только вылечили, но и лет на десять омолодили. Потом шла находящаяся в тяжёлом состоянии Морозова. Которая через две минуты пришла в себя. Помолодела… После Морозова и Агаларян, прижались к Скворцову и отходить отказались.
Остальные же… Лена, Таня и Грибочкина, теперь выглядят от силы на двадцать. Женя, Маша и Ольга, встали чуть постарше.
В суете Горчаков подтащил изрешечённого пулями Отто чем вернул его к жизни.
Но это всё, по мнению девушек не важно. Важно то что Игорь несмотря на то что полностью исцелился в себя никак не приходит. Вот уже восемь дней, они несут вахту в коридоре. И не только его жёны. Громовы, Ивановы, Тихоновы, милиция, преподаватели, бойцы спецназа так же там. Потому что масштаб едва не случившейся трагедии осознают все. Также все кто в курсе осознают кого за это благодарить.
В коридоре хлопает дверь, с двумя баулами в руках входит Громов. За ним с такими же сумками Нино Вахтанговна. Они проходят к кушеткам, узнают как Скворец и объявляют ужин. Из сумок достают тарелки, термосы…
— Сидор, — видя это качает головой Тихонов. — На это столовая есть.
— Там дрянь всякая, — раздавая девушкам тарелки ворчит Громов. — А тут домашняя еда.
— Но это больница…
— Ты чего разнудился? Я о семье забочусь. Ты посмотри на них. Они же восемь дней сидят. А ты…
Открывается дверь, в коридор заходит Агаларян. Увидев что взгляды всех собравшихся сосредотачиваются на ней, икает, разворачивается. Несколько секунд стоит. Глубоко вздыхает и опустив голову идёт к ним.
— Надо же, решилась, — качает головой Лена. — А мы думали продолжишь в окно смотреть и у дежурных справки наводить. Проходи, присаживайся.
— Простите…
— За что ты извиняешься? — строго спрашивает Лена. — За то что рискуя жизнью нашего Игоря защищала? Или за то что несмотря на смертельное ранение шла за ним и помогала?
Или за то что там запечатлилась?
— Откуда вы знаете?
— Чувствую, — вздыхает Лена. — Не знаю как, но чувствую. Присаживайся, не стой над душой.
— Спасибо. А про остальное…
— Ваши рассказали, — подавая ей тарелку мрачно улыбается Сидор. — Знаю, секретно. Но все свои. Ешь, дочка.
Открывается дверь. В коридор входят Казаркин, Булатов, Вася Тихонов и Руденко. Идут к ним, но тут… Дверь едва не слетает с петель. В коридор врывается Нестерова. Прыгает на стену, ловко перебирая руками ползёт. Пытается открыть дверь палаты, но перед ней возникает Тихонов и качает головой.
— Ещё одна, — заключает Женька. — Проходи, Маргарита. Присаживайся.
— Но я…
— Сестра, — грустно улыбается Таня. — А ведь я даже не подозревала о том что тогда в учительской ты говорила про Игоря. А оно вон как. Не хочешь поделиться как такое случилось?
— Давно это было, — закрыв глаза тянет Сидор. — В сорок пятом. Тогда наша Ритка в командира без памяти втрескалась. Мой говорит и всё тут. И вот вечер, авианалёт. Константиновы бомбардировщики в небе крушат. Командир падающие бомбы и самолёты от наших позиций откидывает. А Ритка стоит рядом и признаться в любви пытается. Ей пятнадцать тогда было. Её потом взрывом на части раскидало. Нет, она даже боли не почувствовала, способности у неё такие. Собрали её, в госпиталь унесли. Маришка её бинтами стянула, чтобы во сне не разбиралась. А с утра Серафина Яровна с ней поговорила. Сказала, мол командир не твоя судьба. Говорила что надо подождать и любимый явится. И тут, командир в своей землянке…
— Он песню про кошку пел, — опустив голову вздыхает Нестерова. — Серефина сказала что это будет для меня знаком. И тут…