В середине XVII века в Тобольске еще не было никаких школ. Образование тоболяки получали только дома. Поэтому всеми своими первыми знаниями — грамотой и историческими сведениями — Семен Ремезов был скорее всего обязан своему отцу Ульяну: по-видимому, он учил сына всему, что знал сам. По самому стилю сочинений Семена Ремезова видно, что он обучался преимущественно по духовной литературе. Ему свойствен язык книжника-начетчика, стремящегося излагать свои мысли выспренно и мудрено, хотя и в его трудах иногда появлялись яркие образы и афоризмы, народные речения.
Рассказы о трагической гибели Ермака, о его двух «волшебных» панцирях, о доблестных сражениях дружины Ермака — все это не могло не зажечь в сердце отрока живого интереса к минувшим дням. Так было брошено семя, породившее впоследствии летописца Сибири Семена Ремезова. И нет ничего удивительного, что в знаменитой ремезовской летописи главным ее героем стал Ермак. Опросы стариков и чтение Есиповской летописи позволили Семену Ремезову довольно зримо представить весь облик Ермака. Ермак, по словам Семена Ремезова, был «вельми мужествен и разумен и человечен и зрачен и всякой мудрости доволен, плосколиц, черн брадою и власы прикудряв, возраст средней и плоек, плечист». Именно таким и изображал Ермака Семен Ремезов на своих многочисленных рисунках. И тут мы прервем свое повествование о самом Ремезове и расскажем об удивительной истории панцирей покорителя Сибири.
ПАНЦИРИ ЕРМАКА
Существует легенда, документами, впрочем, не подтвержденная, что за свою великую услугу России — присоединение Сибири — Ермак будто бы был награжден самим Иваном Грозным царской шубой, кубком и двумя панцирями. По словам Семена Ремезова, от этого подарка Ермак, которому еще недавно за «шалость» на Волге грозила суровая кара, «вельми возвесилися». Современные историки взяли под сомнение этот рассказ. Но одно известно достоверно: Ермак имел какие-то особенные замечательные панцири. Он надевал их, отправляясь в походы. Так было и в начале августа 1584 года, когда он, получив весть о хане Кучуме, пошел «наскоре» вверх по Иртышу к реке Вагаю, где злодействовал Кучум. От быстрого и тяжелого перехода славный атаман и его товарищи «сильно притомшшея». Ночь с 5 на 6 августа Ермак решил проспать, не выставив караула, потому что начался проливной дождь. Этой оплошностью и воспользовался Кучум, который расположился на другом берегу Вагая.
Незадолго перед тем один из татар за какой-то тяжкий проступок был приговорен к смерти. Он молил о пощаде. И тогда Кучум объявил, что сохранит ему жизнь, если тот переплывет Вагай и соберет сведения о русских. Татарин вернулся с радостной для Кучума вестью: русские спят — раздается богатырский храп. Это было так непохоже на казаков, что Кучум не поверил своему лазутчику. Он потребовал, чтобы лазутчик выкрал бы у спящих что-нибудь ценное. Тогда татарин во второй раз перешел Вагай и принес обратно из русского лагеря целых три пищали и три ладунки (патронташи). Лишь после этого хан решился глубокой ночью «как тать» (вор) неожиданно напасть на стан Ермака. Почти все казаки были убиты. Бежать удалось только одному. А Ермака от смерти будто бы спасли его панцири, но ненадолго — всего лишь на несколько минут. Бросился атаман к берегу Иртыша, где стоял его струг. И тут произошла трагедия. В ремезовской летописи сказано: «Ермак же видя своих убиение и помощи ни откуду животу своему, бежа в струг свой и не може скочити: бе одеян двема царскими пансыри, струг же отплы от берега, и не дошед, утопе месяца августа в 6 день».
Так, будто бы из-за двух панцирей Ермак утонул в Иртыше недалеко от впадения Вагая. Поэт-декабрист Кондратий Федорович Рылеев посвятил его гибели свои знаменитые стихи, которые в несколько измененном виде стали любимой народом песней. Вспомним последние строки рылеевской баллады:
Долгое время считалось, что у Рылеева только одна неточность: Ермак не мог плыть в панцирях. Он просто сорвался с борта судна при попытке сесть в него.
Песня живет и будет жить своей жизнью. Но теперь историки и остальное берут под сомнение. Так, приведем мнение советского ученого Р.Г. Скрынникова. В своей статье «Сибирская экспедиция Ермака», опубликованной в 1980 году, он пишет: «Подробности насчет двух панцирей (в другом варианте кольчуги) вряд ли достоверны. Даже во время походов воины надевали тяжелые панцири лишь перед боем. Никогда никто из них не спал в доспехах. Казаки же подверглись на Вагае внезапному ночному нападению, и у Ермака едва ли было время надеть на себя панцирь. Кроме того, известно, что он не получил такового в подарок от царя».
Далее приводится запись татарской легенды. По ней Ермак был убит татарином по имени Кучугай во время схватки в стругах на Иртыше. У Ермака будто бы во время боя развязался ремень шлема и обнажилось горло. И тогда Кучугай «прободе в гортань» Ермака.
О дальнейших событиях мы узнаем из летописи, составленной Ремезовым: неделю спустя на Иртыше недалеко от Епанчиных юрт в 12 верстах выше Абалака татарин Яныш, внук Бегиша, ловил рыбу на перемет. Вдруг он заметил, что из воды торчат две человеческих ноги. С великим трудом он вытащил утопленника на берёг. По лицу и одежде он убедился, что перед ним был русский, а по богатым панцирям понял, что перед ним человек необыкновенный. Яныш побежал в свою деревню и призвал соседей. Скоро Ермак был опознан. Знатный татарин Кайдал сиял оба панциря, и все собравшиеся застыли в удивлении: из ран хлынула алая кровь. Казалось, что кровоточило живое тело. Татары были охвачены суеверным страхом. Отойдя в сторону, они стали расстреливать тело стрелами. И каждый раз, когда стрела попадала в тело, из него начинала снова течь кровь. В страхе перед невиданным чудом татары оставили тело на лабазе с тем, чтобы его расклевали птицы и разодрали собаки. Но никто не тронул тело Ермака: оно почему-то оказалось не подверженным гниению.
Хан Кучум собственной персоной приезжал посмотреть на поверженного врага и радовался безмерно. А потом татары будто бы шесть недель глумились над телом атамана и были поражены, что оно не разлагалось — быть может, этому способствовали осенние холода. Но татарам это показалось странным. Они вообразили, что и тут русскому богатырю потворствуют какие-то потусторонние силы. Некоторых из них охватил суеверный страх. Иных начали мучить ночные видения, кошмары, кое-кто будто бы даже повредился в уме. И тогда было решено похоронить Ермака с надлежащими почестями. Устроили погребальный пир, на котором съели 30 быков и 10 баранов. Тело тайно предали земле на Баишевом кладбище под кудрявою сосною. Посвященные в тайну дали торжественную клятву: «Про него русакам не вещати». И более полувека русские не знали, где покоится тело покорителя Сибири.
Несмотря на строжайший запрет не только указывать место, где погребен Ермак, но даже и упоминать его имя, среди татар быстро распространились слухи, что на могиле происходят всякие чудеса: то будто бы над ней вспыхивает какой-то таинственный свет, то временами возникает огненный столп в виде горящей свечи. Эти слухи дошли до местного князя Аблая-тайши, того самого, от имени которого получила свое наименование современная Аблакетка, промышленный поселок вблизи Усть-Каменогорска (прежнее название его «Аблакит», что означает «Дом Аблая»).
Однажды Аблай серьезно заболел. Кто-то дал ему щепотку земли с могилы Ермака. Аблай ее съел и быстро выздоровел. С тех пор он уверовал в чудодейственную силу талисмана. Другая щепотка сопровождала его в походах и, по мнению тайши, приносила ему победы над врагами. Тогда-то Аблай и решил, что если у него окажется еще и панцирь Ермака, то вообще забудет о поражениях. И князь стал настойчиво просить русских подарить ему этот панцирь…
В течение длительного времени Аблай-тайша был для России весьма полезным южным союзником. Поэтому в Москве решили удовлетворить его прихоть. И в Западной Сибири начались розыски легендарных панцирей…