По крайней мере, полярные сияния дотягиваются аж до тутошних субтропиков. Я и подумал: если все так, как мне представляется, то, возможно, каждые две недели эти гравитаторы включаются, из-за чего что-то происходит в окружающем пространстве. Ну, не знаю… Может, невидимые джеты бьют с обоих полюсов на световые годы, да еще в каком-нибудь гиперпространстве. Или в нуль-пространстве… Тут, как ни назови, ясно одно – настоящие звездолеты не станут перемещаться в обычном континууме, это слишком долго…
– Кажется, я понял, – поскреб я за ухом. – Чужой звездолет попадает в этот самый джет, и его… ну, не знаю… выбрасывает, что ли, в нормальное пространство. И ему ничего не остается, как дрейфовать к Манге и садиться. А экипажу – робинзонить.
– Именно! – просиял Эдик. – Так что это не просто планета, а настоящий заповедник для ксенологов! Но пока одни лишь сталкеры роются на базах…
– Ты что-то там говорил о рептилоидах… – напомнил я скучающим тоном, чтобы не слишком выказывать свой интерес.
– А, ну да. Нашли мы парочку мумий в скафандрах. Почему рептилоиды? Да похожи просто. Такие здоровенные саламандры, с человека величиной, а цветом… Ну, как медная патина. Зеленая такая.
– Вот с кем бы выпить! – ухмыльнулся Полторашка. – Небось, эти, зеленые, и свое вино делали.
– Кто о чем! – фыркнул я.
– А еще я с самолета видел большой город под прозрачным куполом, – вздохнул Лахин. – Далеко только, у подножия Кругосветного хребта – это второй от берега. Как туда пройти? Надо перевал искать и пробиваться лесом за сотни километров… A-а! Кому это надо? Вон, нефть нашли – и хватит с них…
Как быстро Эдик загорелся, так и угас, а я не стал его тормошить. Тем более что время разговоров подошло к концу – асфальт под колесами уступил гравию, а после и вовсе потянулась обычная грунтовка. С обеих сторон поднялся густой лес, высоченные деревья зажимали путь, частенько перекидывая через дорогу толстые лохматые лианы, а то и попросту сплетаясь ветвями, образуя тенистый полог.
Дорогу, похоже, грейдеровали редко – трясло немилосердно, кидало и подбрасывало. Часов пять тряски вымотали всех, и вдруг зеленые стены леса разошлись, выпуская колонну на небольшую равнинку, поросшую жесткой травой и кустарником, смахивавшим на живую спираль Бруно.
Машины направлялись к горам, что высились совсем рядом, – было видно, как дорога петляет по склону до седловины меж двух огромных гор. Но вовсе не вершины завладели моим вниманием, а исполинская «труба».
Она висела прямо поперек седловины, выходя из одного склона и уходя в другой. Это был тот самый ТБ, как это сооружение называл Эдик, по извечной привычке ученых, стремящихся дать всему мудреные названия.
Но я бы не стал именовать это образование, сравнимое с горой, трубой, туннелем-бункером или еще как-то, примеривая скромные потуги человечества к рельефу планетарной коры.
Имея в поперечнике метров двести, если не все триста, ТБ висел над дорогой, тускло отсвечивая темно-лиловым, бликуя на солнце – и придавая всему пейзажу реальную величественность, торжественность даже.
Следовало сделать над собою немалое усилие, чтобы представить искусственное происхождение «трубы».
Дымящаяся домна для плавки чугуна впечатляет, но только не на фоне извержения вулкана. Так и здесь.
Я почтительно взирал на это чудо, сотворенное иным разумом, и только головой качал.
– Ну, ни хрена себе… – выговорил Лысый. – Пипе-ец…
А караван как ехал, так и продолжал свое движение, крутясь по серпантину, то и дело попадая в тень необъятного ТБ.
– Это же надо, а? – с чувством сказал Лахин.
Даже Полторашку, вроде, проняло. По крайней мере, в выражении его лица ясно читался вопрос: «Куда ж это я попал?»
Выехав на перевал, машины оказались под самим ТБ и остановились. Прозвучала команда: «На выход!»
Я с облегчением поднялся и вылез из душного кунга. Размялся, потянулся, неотрывно глядя на «трубу», круглившуюся над головой. Лишь затем я заметил «патрубок» – величиной с пятиэтажку, он отходил от ТБ, смахивая то ли на чудовищное орудие, то ли на упавшую башню, торчавшую строго горизонтально, вопреки силе тяготения. Аппендикс.
К «патрубку» вела насыпь, по которой медленно спускался самосвал «КамАЗ», груженный темно-синей породой. ТБ они, что ли, долбят?
Сильный тычок сбил меня с мысли.
– Топай давай! – прикрикнул гвардеец с автоматом, указывая верный путь.
И я потопал вверх по насыпи, морщась от противного запаха сгоревшего соляра.