— До сих пор не могу этого понять.
— Да всё просто же, — отмахнулся я. — Если тебе отрезало ногу, злиться бесполезно. Хоть ты злись, хоть пытайся игнорировать, новая нога один хрен не вырастет, так что надо просто учиться жить без ноги. Тут так же. Да и теперь это даже забавно, — я усмехнулся. — И я даже в какой-то мере стал чувствовать себя как дома. Там мне нравились девушки, тут мне нравятся девушки. И ещё один плюс — я стал лучше относиться к пони.
— А когда ты относился к нам плохо? — улыбнулась она.
— Не в том смысле, — спохватился я. Ещё только о своём подсознательном ощущении превосходства не хватало болтать. — Я и раньше к вам относился хорошо, а стал ещё лучше… впрочем, это не отменяет того, что я не хочу, чтобы мне в голову засунули что-то ещё, но эту проблему надеюсь решить в течение двух-трёх дней. Твоя очередь — к чему был вопрос?
— Хотела представить себе, как чувствовали себя пегасы, попавшие под моё заклинание…
Я передёрнулся.
— Не у меня это надо спрашивать. Случаи разные. Я остался собой, пусть с некоторыми дополнениями, и я могу решать, что мне со всем этим делать дальше. Те пегасы просто уснули, а проснулись уже кем-то другим. Можно считать, что они ничего не почувствовали.
Умерли во сне. Но этого я говорить не буду, она только этого и ждёт, мазохистка крылорогая. Как мы вообще пришли к обсуждению этого?
— И вообще, это же не ты использовала это заклинание, а Найтмейр Мун.
— Я и есть Найтмейр.
— По поведению не заметно, — я вздохнул. — Луна, извини уж за такой цинизм, но даже если это была ты, то муки совести уже лет девятьсот как не уместны. Или у тебя так зудит закончить начатое Найтмейр, что необходимо себя ежеминутно одергивать напоминаниями о том, чем всё может закончиться?
Она замерла на секунду, а затем как-то преувеличенно бодро рассмеялась.
— Нет, конечно! Это же просто нелепо!
— Прозвучало крайне неубедительно, — сообщил я и ехидно протянул — Интересно, что скажет Селестия по этому поводу?
— Арт! — прикрикнула Луна и тут же сбавила тон. — Пожалуйста, не говори ей об этом.
— О том, какую ковар-р-рную змею она пригрела в собственном дворце? — ехидно поинтересовался я. — Даже не знаю… а что мне за это бу-у-удет?
Но мимолётный взгляд на её мордашку заставил меня осечься. Иногда я ненавижу свою способность читать эмоции, но в данном конкретном случае я скорее был ей рад. Луна выглядела, как человек посреди реки, услышавший, как под ним треснул лёд. Замерла вплоть до мыслей, не веря, что я в самом деле сказал то, что сказал. Срочно исправляться.
Я подался вперёд и сграбастал аликорну в объятия. Знакомый, слегка подзабытый запах ночных цветов…
— Извини, — произнёс я и стянул с неё бандану, давая возможность почувствовать моё раскаяние. — Не подумал.
— Спасибо, — тихий голос над ухом. — Я… боюсь… снова покинуть Эквестрию.
— Больше никаких шуток на эту тему, обещаю.
Мерцающая грива качнулась от кивка, мазнув меня пушистыми прядями по носу, и мне безумно захотелось почесаться, что я и сделал, в процессе обняв Луну ещё крепче. Как хорошо, что основное воздействие чейнджлинговского фильтра восприятия — визуальное!
— На самом деле не мне тебя судить. У самого те же проблемы.
— Ты хочешь захватить Эквестрию? — удивилась Луна и пошевелилась, мягко выпутываясь из моих объятий.
Я хмыкнул и отстранился от неё.
— Нет уж, такого счастья мне не надо. Терпеть не могу делать что-либо тяп-ляп, а лучше Селестии у меня сделать точно не получится, — я вздохнул. — Нет, всё проще… как и ты, я просто хочу не сдерживать своих желаний.
— Кажется, я даже знаю каких, — лукаво улыбнулась аликорна.
— И это тоже, хотя… — я усмехнулся. — Для меня просто раздражитель.
— Тогда о каких желаниях ты говоришь? — наклонила голову Луна.
— Если ты хочешь всего лишь править, то я хочу… — я представил её реакцию и заткнулся. — Нет, знаешь, пожалуй, я лучше промолчу.
— Нет уж, рассказывай, — улыбнулась Луна. — Раз уж ты знаешь мой тёмный секрет, то я хочу знать твой.
— Справедливо, — я вздохнул. — Ладно… ладно.
И ведь не соврёшь ей… уж точно не после того, как я сам стянул с неё бандану. Блин, вот же угораздило!
— Дома, на Земле, на меня частенько накатывало состояние, когда мне хотелось сделать что-нибудь… жестокое. Безо всякой причины.
— Ты? Жестокое? — подняла она одну бровь. Вот же, не верит. Может, оно и к лучшему? Нет, если я после таких предисловий, скажу что-нибудь нейтральное, она решит, что я ей не доверяю… а я доверяю? Хм-м-м… да. Надо же. Тогда…
Я закрыл глаза и настроился. Вспомнил состояние, из-за которого выходил на работу в пять утра, а возвращался через час после окончания часа пик.