— Очевидно, она надеется поквитаться с тобой за все унижения, что ты нанёс нашему Дому, — Драгана скрещивает руки на груди, её глаза опасно сверкают. — Представь, какой триумф для неё — уничтожить ненавистного Егеря на глазах у всего Содружества. А ещё, скорее всего, хочет поправить материальное положение клана. Уверена, ей пришлось изрядно потратиться, чтобы нанять Калибана и того ублюдка, что мешает тебе спать.
— Звучит как вызов, — хмыкаю я, чувствуя, как внутри разгорается знакомый азарт. — Что ж, возможно, это ещё один повод принять предложение Эстелина. Разве я могу упустить шанс поставить твою мамашу на место? На похоронах любимой тёщи порвём не один боян…
— Из-за особенностей своего класса она действительно сильна по меркам Сопряжения, — предостерегает Драгана, — поэтому и умудрилась сохранить клан, будучи в нём единственной Новой. Недооценивать её было бы очень опасно.
— Не волнуйся, я не собираюсь повторять ошибок прошлого, но и бегать от возможной конфронтации не в моих правилах.
— Знаешь, — задумчиво произносит девушка, глядя куда-то вдаль, — моя мать всегда отличалась… сложным характером. Даже по меркам дроккальфаров. С самого детства она требовала от нас с сестрой беспрекословного подчинения и совершенства во всём. Малейшее неповиновение жестоко каралось.
Она горько усмехается, и я вижу в её глазах отблеск старой боли.
— Помню, однажды я посмела усомниться в её решении наказать слугу за разбитую вазу. Мне было лет пять, наверное. Так она в ярости вцепилась мне в волосы и швырнула на колени, приказав смотреть, как бичуют бедолагу. До смерти. Сказала, что, если я хоть раз отведу взгляд или моргну, меня постигнет та же участь.
Драгана судорожно выдыхает и трёт лицо ладонью, будто стирая страшные образы прошлого.
— С тех пор я зареклась подвергать сомнению её волю. По крайней мере, в открытую. Но про себя решила, что никогда не стану такой, как она. И обязательно обрету свободу.
Я молча киваю, слова тут излишни. Тяжело представить, каково это — расти с таким родителем. Моя мать не была идеальной, но она хотя бы любила нас с братом. А отец, конечно, был скотиной, но явно до Галадры ему было ещё падать и падать.
— И вот теперь она собирается заявиться на Полигон, — горько произносит спутница. — Снова готовая убивать и унижать, лишь бы утвердить своё превосходство и причинить мне боль. Как уже было прежде.
С твоим первым мужем.
— Иногда мне кажется, что для неё все это — просто игра, способ развлечься. Ведь в глубине души она презирает всех и каждого.
Я кладу руку ей на запястье и слегка сжимаю, пытаясь приободрить. Она на миг накрывает мою ладонь своей и благодарно улыбается. В этот момент я просто радуюсь, что Драгана все-таки смогла вырваться из-под гнёта этой чокнутой мамаши. Даже если ради этого ей пришлось отречься от семьи и клана.
— Участие в Полигоне может открыть нам новые возможности, — перевожу тему, пытаясь отвлечь её от тягостных мыслей. — Кто знает, вдруг выясним что-нибудь важное об устройстве Сопряжения. Или Эриндоре.
Драгана задумчиво прикусывает губу и улыбается:
— Ну, если ты решишься, то я буду рядом. В конце концов, драться с моей безумной роднёй — это уже почти семейная традиция.
— Что есть, то есть, — усмехаюсь. — Вальтора, по крайней мере, тихонько сидела в своей конуре, не отсвечивая и не мешая нам жить. Твоя же дражайшая матушка задалась целью серьёзно помотать нам нервы. Ладно давай пока не будем забегать вперёд. У нас есть ещё несколько дней до начала Полигона. Нужно хорошенько всё обдумать и подготовиться.
Заседание близится к концу. Последние формальности утрясены, дежурные реверансы розданы, но осадок остаётся. Все эти мимолётные взгляды, перешёптывания за спиной, снисходительные усмешки… Великие державы смотрят на нас, как на диковинных зверушек, которые каким-то чудом затесались в цивилизованное общество. Относятся, как к потешным провинциалам, которых можно дёшево купить блестящими погремушками да пустыми обещаниями. Неприятное, надо сказать, чувство, но ничего. Рим не за один день строился.
Я покидаю зал заседаний в сопровождении своих верных спутников — Драганы, Шелкопряда и Романова. Очередной раунд бесконечных политических игр остаётся позади, но усталость и напряжение никуда не делись. Такова цена представления интересов Земли на галактической арене.
— Ну что, как тебе эти галактические разборки? — усмехаюсь я, обращаясь к монарху. — Не жалеешь ещё, что ввязался во все это?
Владимир устало улыбается и качает головой: