— Так какого чёрта ты творишь? — рычит она. — Боишься смотреть в лицо своей смерти?
— Ошибаешься, — качаю головой я. — Просто я не собираюсь сражаться с тобой по твоим правилам. С этого момента мы будем играть по моим.
С этими словами я вытаскиваю из-за пазухи Последний вдох — трофейный режик Калибана, и перехватываю его обратным хватом. Лезвие ножа тускло поблёскивает в свете полуденного солнца, еле заметно вибрируя.
— Только ты, я и наша сталь. Лицом к лицу, один на один.
Монолит судорожно сглатывает, а затем хлопает по своему поясу в поисках оружия. К счастью для неё же, в одном из кармашков обнаруживается чуть изогнутый боевой нож, пригодный и для драки, и для хозяйственных нужд. Выхватив его, ксенос принимает боевую стойку. Даже сейчас, лишённая своих сверхспособностей, она выглядит смертельно опасной.
— Что ж, посмотрим, на что ты способен, — цедит она сквозь зубы. — Это ничего не меняет. На моём счету десятки тысяч жертв, и все они полегли от моей руки в честном бою. Думаешь, сумеешь продержаться дольше пары секунд?
— Ты слишком много болтаешь для той, кто сейчас сдохнет! — бросаю я и, крутанув оружие, кидаюсь в атаку.
Налаксия реагирует мгновенно. Уйдя от моего выпада перекатом, она тут же контратакует снизу, метя остриём мне в живот. Я едва успеваю отклониться, чувствуя, как лезвие со свистом проносится в миллиметре от брони.
Не давая ей перевести дух, я обрушиваю на противницу град ударов. Колющие, рубящие, режущие — я вкладываю в них всю свою силу и скорость. Ксенос ловко уворачивается и парирует, но не всегда успевает за моим темпом. Вот один из ножей чиркает её по предплечью, оставляя глубокий порез. Ещё удар — и на щеке Налаксии расцветает кровавая полоса.
Рыча от ярости, она переходит в наступление. Её клинок мелькает так быстро, что почти сливается в размытую полосу. Острая боль обжигает моё плечо — зазевался, пропустил удар сбоку. Тут же получаю ещё один, в бедро.
Сцепив зубы, продолжаю атаковать, превозмогая боль. Адреналин бурлит в венах, заглушая всё остальное. Сейчас для меня существует только схватка.
Постепенно преимущество Налаксии раскрывается во всей красе. Её тело, даже лишённое подпитки арканой, сильнее и быстрее моего. Реакции острее, движения экономнее. Каждый удар ксеноса несёт в себе чудовищную мощь, от которой немеют руки. Различия в физиологии и строении тела, с которыми ничего не поделать.
Впрочем, и я не лыком шит. Во-первых, Монолит отвыкла от схваток врукопашную, особенно на ножах. Ей уже давно нет нужды убивать кого-либо, прикладывая для этого физическую силу. Нет, её удел — дальнобойные сокрушительные атаки.
А вот я кое-что перенял у Стрелков Гилеада. Уж они-то в своё время были теми ещё мастерами короткого клинка. Особенно та парочка блондинистых близняшек — вот уж кто филигранно владел холодным оружием.
Поток их воспоминаний захлёстывает меня, освежая опыт и навыки. На миг я становлюсь ими — теми девчонками с далёкой планеты, что столько раз смотрели в лицо смерти с ножами в руках. Я вижу их глазами, чувствую их телами.
Это придаёт мне сил.
Руки словно живут своей жизнью, нанося удары с немыслимой точностью и скоростью. Уклоняюсь за миг до того, как клинок Налаксии впивается в плоть, поднырнув ей под руку. Тут же контратакую, и остриё чертит кровавую борозду на боку ксеноса под металлический визг вскрываемой брони.
Монолит шипит от боли, но не сдаётся. Мы кружим друг напротив друга, как два хищника, выискивая малейшую брешь в обороне противника. Звон стали, хриплое дыхание, лязг клинков. Весь мир сужается до этого смертельного танца.
Секунды текут одна за другой, но никто из нас не может взять верх. Слишком велика цена ошибки. Малейший просчёт — и враг вырвет тебе сердце. Пот заливает глаза, мешаясь с кровью из многочисленных порезов. Руки дрожат от напряжения, но я терплю и продолжаю наносить удары.
Вот оппонентка жёстко блокирует мой рубящий замах — конечность сушит, но я проворно разжимаю ладонь, позволяя ножу упасть в подставленную левую руку и почти без замаха вбиваю остриё в живот Смурфетты. Удар получается очень сильным и точным, а хриплый крик боли, рвущийся из её груди эхом отражается от стен купола.
Извернувшись всем телом, она соскальзывает с клинка, уходит от моего последующего выпада и контратакует. Острая боль обжигает моё предплечье. Её клинок распарывает кожу и мышцы до самой кости. Рана получается глубокой и болезненной.
Наши лезвия высекают снопы искр, когда сталкиваются друг с другом. Доспехи Налаксии превращаются в лохмотья, перемазанные кровью — моей и её собственной, но и моя броня выглядит не лучше. Всё тело горит огнём от многочисленных порезов.