– Я люблю тебя.
Она сразу замерла. Затем он услышал тихий всхлип и понял, что Кончита продолжает плакать.
– Это правда? – глотая слезы, проговорила она. – Ты в самом деле любишь меня, Франческ?
«Прости меня, Господи, – подумал он, обнимая и прижимая ее к себе. – Если я еще и не люблю ее, то, наверное, скоро это будет правдой».
Прильнув к нему, Кончита провела рукой по его лицу, по его волосам.
– О, я тоже постараюсь тебя полюбить, – дрожащими губами произнесла она. – Я очень, очень постараюсь!
– Пожалуйста, не плачь, – просил Франческ, вытирая ее мокрые от слез щеки.
Гроза утихла, хотя дождь все еще барабанил по крыше.
– Но ты правда меня любишь?
– Да, малышка. Конечно, я тебя люблю. Я ведь женился на тебе, верно?
– Да, – прошептала она. – Ты же не стал бы этого делать без любви?
– Конечно, нет.
Он услышал ее счастливый вздох и почувствовал, как мгновенно спало ее внутреннее напряжение, словно раскрутилась пружина невидимого часового механизма. Когда она повернулась к нему, от ее отчуждения не осталось и следа.
– Возьми меня, – промолвила Кончита. – Я хочу тебя.
Сквозь щели в ставнях, будто яркие полоски лазурита, синело безоблачное небо. Она даже не сразу сообразила, где находится. Затем сладко потянулась, чувствуя, как разливается по телу какая-то странная истома.
Она стала Кончитой Эдуард. Теперь у нее были и собственный муж, и собственный дом, и собственная супружеская постель.
Она посмотрела на дремавшего рядом Франческа и тихонько дотронулась до его бородатого лица.
Он сказал, что любит ее.
Эти слова до сих пор висели в воздухе, они еще жили в этой убогой спаленке, в которую так несмело, как бы крадучись, уже начал проникать свет наступившего утра.
И после всех ее страхов каким же нежным любовником оказался Франческ! Как он и обещал, больно не было. Почти не было. А под конец стало даже приятно – это когда она почувствовала, как его тело словно заполнило ее, прижавшись к ней так крепко и так откровенно. Он старался быть крайне осторожным с ее животом. Как это трогательно! Ей почти хотелось, чтобы он был менее деликатен, чтобы думал лишь о собственном удовольствии. А как чудесно, как сладко было задохнуться под его тяжестью и почувствовать, как волны его желания ударяют в нее, словно морской прибой в прибрежные скалы…
– М-м-м? – Франческ сонно поморгал глазами. Сейчас он выглядел значительно моложе, морщины разгладились. – А! Ты еще здесь?
– Это мой дом. Куда же мне идти?
– В отцову лавку, например. За новым мужем.
– Мне нужен только этот муж, – нежно сказала она и, взяв его руку, поцеловала загрубевшие пальцы.
– А который час?
– Часы только что пробили шесть. Открыть ставни?
– Ага.
Она выскользнула из-под одеяла, раскрыла створки окна и распахнула ставни. Улица была тихой и безлюдной. Над покрытыми лишайником крышами синело бездонное небо. Она обернулась, сияя чистой, радостной улыбкой.
– Какое прекрасное утро!
Франческ приподнялся на локте и уставился на нее своими пронзительно-синими глазами.
– Сними рубашку, – проговорил он. Ее улыбка погасла.
– Что?
– Я хочу видеть тебя голой.
– Франческ, не надо! – Несмотря на прошедшую ночь, слова мужа привели ее в ужас. Она не могла раздеться перед ним, особенно сейчас, когда у нее уже начал выпирать живот. – Я не…
– Я твой муж, – заявил он, – а еще не видел тебя голой. Снимай, снимай.
– Но мой живот!
– Подойди, – велел он. Она нерешительно подошла к кровати и медленно села. Франческ протянул руку и расстегнул несколько пуговок на ее груди. Кончита опустила голову, щеки ее пылали. Соскользнувшая с плеч рубашка кольцами собралась вокруг бедер.
Тело Кончиты, как и ее лицо, отличалось изяществом и какой-то утонченной красотой. Ее хрупкая фигурка смотрелась несколько странно с выпуклым животом и уже начавшими наливаться грудями. И все же она была грациозна, как лань: тонкие руки, величественная линия лебединой шеи, обворожительные соски… Остальное скрывала рубашка.
Франческ испытал нечто вроде облегчения, найдя ее сексуально привлекательной.
– А знаешь, – спокойно произнес он, – я раньше думал, что ты слишком тощая. Только теперь понимаю, как мне повезло. Ты просто красавица. – Она все еще сидела, уставившись в пол. – Даже живот тебя не портит. – Он улыбнулся.
Она продолжала молчать, опустив глаза.
– Хочешь посмотреть на меня? – предложил Франческ. – Но я не такой красивый, как ты. Я калека. Ты ведь знаешь, что я калека?
Кончита кивнула.
Франческ отбросил в сторону одеяло, демонстрируя свое обнаженное тело. Кончита несмело взглянула на него.
Голых мужчин она прежде видела лишь в книгах на репродукциях античных статуй. Торс Франческа выглядел совсем не так, как те холодные серые скульптуры. Он был широким и мускулистым, а грудь и живот покрывали густые черные волосы, которые в низу живота становились еще гуще и окружали его «мужское достоинство».
Истощенные ноги Франческа поразительно контрастировали с его великолепным торсом. Когда-то он был очень красивым мужчиной, но сейчас эта красота как бы исказилась, словно отраженная в треснувшем зеркале. Франческ повернулся на бок и показал ей безобразные синеватые шрамы, изуродовавшие его правое бедро и ягодицы.
– О, Франческ… – прошептала Кончита, качая головой.
– Две пули, – просто сказал он. – Одна вошла сюда и вышла здесь. – Он ткнул пальцем в похожий на звезду шрам сбоку живота. – Другая попала сюда, в сустав. Три раза пришлось делать операцию, чтобы вытащить все осколки.
Кончита наклонилась и своими тонкими пальцами потрогала шрамы. Кожа Франческа была теплой. Его темно-синие глаза неотступно следили за ней.
– Вид ужасный. Но я уже привык. Надеюсь, ты тоже привыкнешь.
– Я, наверное, никогда не смогу привыкнуть, – тихо проговорила она. – Мне даже смотреть на это больно.
– Мне еще повезло. Если бы не мать Хосе, я бы умер.
– Но ты все равно не веришь в Бога?
– Я верю в человека. Не Бог спас меня, а обыкновенная женщина. Вот как ты. – Он улыбнулся. – Смотри, что ты делаешь.
Ее прикосновения возбудили его. Кончита отвела глаза.
– Это значит, что я считаю тебя красивой, – заявил Франческ, ничуть не смутившись от своей очередной эрекции. Он взял ее руку и положил себе между ног. – У каждого мужика есть такая штука. Разве вчера я сделал тебе больно?
Она молча покачала головой, чувствуя, как в руке в такт ударам сердца пульсирует его член.
– Но и особого блаженства ты не испытала, правда?
– Было очень приятно… – залившись краской, пробормотала Кончита.
– Иди сюда, – прошептал Франческ, почти силой притягивая ее к себе.
Она беспомощно лежала, глядя, как он стягивает с нее рубашку. Взору Франческа предстал аккуратный треугольник темных волос в низу живота Кончиты, а под ним, словно приоткрытая раковина, нежно-розовая щель. Он осторожно погладил ее округлившийся живот. Кончита закрыла глаза. Он наклонился, чтобы поцеловать ее грудь, взял губами затрепетавшийся сосок. Она задрожала.
– Ты сладкая как мед. – Его голос сделался хриплым. – На этот раз ты получишь больше удовольствия.
Их губы слились, языки ласкали друг друга, что прошлой ночью понравилось ей больше всего. Но сегодня он был с ней менее нежен и более напорист. В нем появилась какая-то пугающая животная страсть. Она почувствовала, как его пальцы протиснулись ей между ног и стали трогать ее в самых интимных местах, а она лежала и не смела вырваться.
«Неужели один лишь вид моего обнаженного тела мог так распалить его?» – оцепенев от страха, спрашивала себя Кончита. Она не раз слышала, что стоит мужчине увидеть хоть часть женского тела, и он буквально превращается в зверя.
Но и на нее Франческ действовал каким-то странным образом. Когда он только еще подбирался к ее бедрам, она уже была мокрой в своем самом сокровенном месте, а находящийся там маленький бутончик вдруг набух и сделался чрезвычайно чувствительным. Пальцы Франческа осторожно коснулись его, впервые заставив Кончиту застонать от удовольствия. Она открыла глаза и обнаружила, что он смотрит на нее затуманенным взором.