Кузница была заполнена людьми в военной форме. Франческа обступили четверо солдат с винтовками в руках и висящими у пояса штыками. Их кожаные ремни и медные пуговицы блестели в красных отсветах пламени печи.
Держа в руке молоток, Франческ стоял перед ними, как бык, готовый ринуться в бой.
– Франческ! – закричала в ужасе Кончита. – Что происходит? Что вам надо от моего мужа?
– Покушение на убийство, – коротко бросил ей красномордый офицер.
– Убийство?!
– Вчера вечером какая-то анархистская сволочь стреляла в дона Пако Массагуэра. Одна дробина угодила ему в лицо. Возможно, он теперь останется без глаза. Да заберите же вы у него молоток!
– Я не имею к этому никакого отношения! – прорычал Франческ. – У меня в жизни не было оружия.
– Брось молоток! – заорал красномордый. Кончита, расталкивая солдат, подбежала к мужу.
Она схватила его за руку и повернулась к незваным гостям. На ее бледном лице пылали зеленые глаза.
– Что вы хотите с ним сделать?
– Нам просто надо задать ему несколько вопросов. Так что отпустите его, сеньора.
– Но ведь он ни в чем не виноват! Он всю ночь был со мной.
Солдаты рассмеялись.
– Вы думаете, мы раньше не слышали подобных историй?
– Но зачем же ему убивать дона Пако? – не отставала от офицера Кончита.
– Зачем? Ясное дело зачем, – раздраженно рявкнул тот. – На мельнице Массагуэра уже шесть недель продолжается забастовка. И, как всегда, зачинщики – анархисты. А ваш муж у них самый активный.
– Да я и близко к этой чертовой мельнице не подходил! – взорвался Франческ.
– Да? У нас есть свидетель, что ты угрожал семье Массагуэров.
– Вранье!
– Ты грозил убить молодого дона Джерарда. Ты обещал уложить его в гроб.
– Нет, – возразил Франческ. – Я только предложил ему сделать надежный замок для этого самого гроба. А это не одно и то же.
– Взять его!
Один из солдат попытался было отпихнуть Кончиту в сторону. Она завизжала. Подняв молоток, Франческ повернулся к нему с таким грозным видом, что тот в страхе попятился.
– Только троньте ее, – зарычал Франческ. – Я вам все кости переломаю!
Красномордый передернул карабин.
– Хочешь, чтобы мы сделали в тебе еще несколько дырок? Причем на глазах у твоей беременной жены.
Франческ неторопливо положил молоток, и солдаты тут же ринулись вперед. Оттолкнув Кончиту, они схватили его за руки и заломили их за спину. Стальные наручники едва защелкнулись на его могучих запястьях.
Глядя, как они расправляются с мужем, Кончита заголосила.
– Не плачь, – тихо сказал Франческ. – Через час-два вернусь.
Она так вцепилась в него, что он чуть не упал.
– Что они с тобой сделают, Франческ?
– Да зададут пару вопросов, и все дела. Со мной это было уже не раз. Не волнуйся.
– А чем я могу тебе помочь?
– Ничем.
– Может быть, нанять адвоката?
– Если он не виновен, адвокат ему не нужен, сеньора, – проговорил офицер и, обращаясь к солдатам, добавил: – Мы с Редендо отвезем его в comisaria,[9] а вы оставайтесь и обыщите дом. Может, найдете оружие.
Запретив ему взять с собой костыли, они повели с трудом ковыляющего Франческа к поджидавшему возле кузницы черному автомобилю.
– Я немедленно пойду за адвокатом! – крикнула Кончита, обливаясь слезами.
– Не надо, – сказал он. – Лучше проследи, чтобы они не подбросили в дом какую-нибудь улику.
Франческа втолкнули в машину, и она укатила прочь. На улице не было ни души, но Кончита чувствовала любопытные взоры, устремленные на нее из окон близлежащих домов. Рыдая, она вбежала в дом и вдруг резко остановилась, пораженная невыносимой болью в животе.
Задыхаясь, она опустилась на ближайший стул. Боль сжала ей сердце и иглой пронзила поясницу. «Пресвятая Дева, только не сейчас!» – пронеслось у нее в голове.
Франческа притащили в comisaria. Без костылей, со скованными за спину руками, он был почти беспомощен. Сначала его подвели к столу, где заполнили какие-то бумаги, затем поволокли по крутой лестнице в подвал.
Там его втолкнули в маленькую камеру. Никакой мебели в ней не было. Высоко под потолком горела тусклая лампочка, слабо освещавшая ждавшего Франческа человека.
– Я же говорил, что мы еще встретимся, кузнец, – улыбаясь, проговорил Джерард Массагуэр. – Вот эта встреча и состоялась.
Дверь камеры с грохотом захлопнулась, заскрежетал замок. Солдаты крепче вцепились в руки Франческа.
– Я тут ни при чем, – спокойно сказал Франческ. – Убийство – не мой метод.
Джерард раскурил сигару и медленно задул пламя зажигалки.
– Да ну? – с деланным удивлением произнес он, выпуская облачко дыма. – Вам, анархистам, все средства хороши. Бомбы, ружья, ножи. – Он снова улыбнулся. – Кстати, а как твоя маленькая женушка? Я слышал, со дня на день у вас ожидается прибавление в семействе. Непростительно с твоей стороны садиться за решетку накануне такого счастливого события.
– В твоего отца я не стрелял.
– Мы это выясним.
– Здесь нечего выяснять.
– Возможно. Между прочим, я почти готов тебе поверить. Не могу представить, чтобы ты сделал прицельный выстрел. Твоя тактика гораздо грубее.
– Ну, раз уж ты это знаешь, пусть меня отпустят.
– Отпустить тебя? Дело в том, кузнец, что у тебя язык как помело. Ты совершенно не умеешь разговаривать с приличными людьми, поэтому тебя надо немного поучить хорошим манерам. – Он посмотрел Франческу в глаза. – Но, боюсь, урок будет не безболезненным.
– Что ж, тогда начинай, – сцепив зубы, прошипел Франческ.
– Да уж будь спокоен, – с издевательской усмешкой заверил Джерард и, выпустив колечко дыма, сделал знак солдатам.
На голову Франческа обрушилась дубинка. Теряя от удара сознание, он стал падать на колени, но его подхватили и снова поставили на ноги. Мгновение спустя он получил новый удар.
Двое солдат не спеша, методично обыскивали кузницу, разбрасывая инструменты Франческа и переворачивая все вверх дном.
– Здесь нечего искать, – корчась от боли, крикнула Кончита. – У нас нет оружия!
– Приказ есть приказ, сеньора, – буркнул один из них. – Мы должны обыскать дом. Давайте пройдем наверх.
Новый приступ нестерпимой боли пронзил тело Кончиты. Схватившись за живот, она застонала.
– Ay, carambá![10] – испуганно воскликнул второй солдат. – Надеюсь, вы еще не рожаете, сеньора?
– Я… я не знаю, – задыхаясь, проговорила она. Ее лицо и шея покрылись бусинками пота. – А! А-а-а!
Мужчины переглянулись, затем уставились на обезумевшую от боли жену кузнеца.
– Ладно, – тихо сказал тот, что, похоже, был у них за старшего. – Пойдем отсюда, пока эта телка не разродилась.
– А как же обыск?
– А никак. Отваливаем.
– Но лейтенант приказал…
– Да нет здесь ничего! Пошли!
И они поспешили прочь, оставив Кончиту одну.
Она изо всех сил старалась справиться с болью, от которой у нее перехватило дыхание. Ей хотелось лечь на пол и свернуться калачиком. «Не сейчас! Только не сейчас!»
Пытаясь успокоиться, Кончита сделала несколько глубоких вдохов, затем заставила себя распрямиться. Она почувствовала невероятную тяжесть, словно ее утроба была заполнена свинцом.
Быстро – как только позволяло ей состояние – Кончита зашагала к дому отца. Она знала, что в это время он должен быть в лавке. Толкнув дверь, она влетела в магазинчик – над входом звякнул колокольчик.
– О Господи! – При виде дочери круглое лицо Баррантеса приняло выражение крайней тревоги. – В чем дело, дитя мое?
– Франческ, – вздохнула Кончита. – Его арестовали гвардейцы.
Протягивая к ней руки, он выбежал из-за прилавка.
– Боже милостивый, за что?
– Говорят, вчера вечером кто-то стрелял в Пако Массагуэра.
– Иисус Христос! Безумец!
– Но все это время Франческ был со мной! Держа Кончиту за плечи, Баррантес внимательно посмотрел ей в глаза.
– Ты уверена?
– Папа! Ну конечно! Ты же знаешь, что Франческ никогда не пошел бы на такое страшное преступление!