– Еохор принёс отшельнику трав для целебного утреннего питья. И для вечернего тоже. Есть у отшельника хотя бы плотная корзина?
Снова шаман усмехается ехидной усмешкой. Не слишком ли многословен?.. Двойная корзина, конечно, имеется, не сподобилась прохудиться, потому как он давно ничего в ней не готовил, но мех для воды полностью пуст. Сдулся. Он хочет взять берестяной туес и отправиться за водой, потому что ему неприятно, потому что явно что-то не так, но шаман Еохор уже расселся на потрёпанной циновке и упреждающим взмахом руки усаживает и его.
– Не суетись. За водой всегда сходишь. У меня к тебе разговор.
Удивительная наступает тишина. Полог больше не бьётся от ветра, замер с приходом гостя. Наверное, ветер унялся снаружи, потому что и оттуда не слышно ни звука. Полнейшая тишина.
– Весна гуляет, – будто сам себе вслух неожиданно произносит шаман. – Нынче рано пришла. За всю зиму не довелось надеть парку. Твоя голая голова не замёрзнет, – заканчивает Еохор с очередным хохотком на губах. Отсмеявшись, он, деланно покряхтывая, привстаёт, тянется за валяющейся подпоркой для полога и приподнимает входную шкуру:
– Пускай проветрится твоё жилище.
Режущий Бивень не возражает. Пускай проветривается.
Еохор опять глядит на охотника. Так глядит, будто душу вытягивает, будто хочет добраться до самой исподней утробы, ничего не оставит нетронутого. Вытащит всё.
– У Режущего Бивня морщинки пошли к вискам от уголков глаз. Проницательным стал. Часто морщится.
А как тут не морщиться? Чего опять хочет этот шаман? Он уже еле живой. Он…
– Растолковать хочу. Неправильно делает Режущий Бивень, – Еохор покачивает головой и повторяет: – Неправильно.
Кабы он мог его понимать… Свалится с утра на больную голову. Режущий Бивень обратно морщится, а шаман, соответственно, усмехается. Словно два серых пересмешника в кустах.
– Та сила, которую Режущий Бивень так неистово испускал для любимой жены, она теперь беспризорная и болтается, – Еохор изображает волну взмахом левой руки, а потом и вовсе ладонями начинает лепить колобок, только в огонь не суёт. – Этот розовый сгусток… его нужно перенаправить. Перенамерить, – руки шамана вдруг замирают, а глаза впиваются в собеседника:
– Или Режущий Бивень хочет втянуть эту силу обратно в себя?
Режущий Бивень не может стерпеть шаманского взгляда, отводит глаза. Еохор и сам отворачивается, будто перенапрягшись:
– Твоя бывшая жена в том мире вернула прежнее имя. Твоя сила не отвязалась от неё. Твоя… и того, кого взяли мамонты.
Режущий Бивень гулко вздрагивает при упоминании о Чёрном Мамонте, но шаман на этот раз не замечает его треволнений. Говорит вроде бы в никуда:
– Если не хочет охотник себе другой женщины, тогда пусть заботится о каком-нибудь ребёнке. Пускай усыновит. Или удочерит.
Где-то недалеко заворковал голубь. Совсем рядом заворковал. Режущий Бивень с интересом прислушивается, будто сумеет понять незатейливый голубиный призыв, будто этот призыв предназначен как раз для него. Однако мерные птичьи звуки его и впрямь успокаивают. Разве есть беспризорные дети? Всегда кто-нибудь подберёт – как его подобрали… Он вдруг улыбается непонятно чему. Но шаман, кашлянув, обрывает его улыбку и продолжает опять всё о том же:
– Разве охотник не знает: когда тело закопают, после того, как мясо отделится от костей, душа меняется, сбрасывает обузы и становится духом. А духа лучше не теребить отсюда земными мыслями. Зачем Режущий Бивень теребит?
– Как? – Режущий Бивень вскинул сросшиеся луки бровей и вытаращил глаза. – …Режущий Бивень вовсе старается не думать о ней.
Очередной смешок шамана. Какие-то слова у него без костей, как подземные черви. Забытые черви, которые точат… Понесло!
– Человек иногда знает мысли своей головы, немного чувствует думы сердца и разные чаяния тела. Но есть ещё множество прочих неведомых чаяний в его чреве, и есть помыслы души, которая их все собирает, а душа сама составная. Потому обычно и говорят, что имеется несколько душ. Человек излучает огромную силу, о которой может и не подозревать. А та меньшая сила, о которой он подозревает – та ведь мала. Ты об этом догадываешься, Режущий Бивень. Предки владели всей своей силой. А потом люди решили перевести её в мысли. И теперь им не обойтись без шаманов и ведунов. Разве не так?
Обратно шаман разговорился. И уж очень складно пошло, будто заранее готовился к выступлению, на совет, что ли, шёл? Режущий Бивень дивится его болтливости и уже почти не слушает слов. Пускай лопочет.
– Но мы-то с тобой понимаем друг друга?
Конечно, конечно, но всё же пора подать голос:
– О чём Еохор говорит?
Беглый взгляд с прищуром, ухмылка.
– Есть ли вести для шамана?..
Вот за чем он пришёл на самом деле… К чему прикидываться?.. Режущий Бивень непринуждённо оглядывается вокруг себя. Какие вести? Шаман недоверчиво покачивает головой:
– Разве Режущий Бивень не видел небесного ведуна…
– Видел, – соглашается Режущий Бивень. Что дальше? Еохор пытается глянуть ему в глаза, но Режущий Бивень потупился, разглядывает дыру в циновке.
– С кем Режущий Бивень давеча разговаривал возле чума? – резко спрашивает шаман, и охотник вздрагивает. А потом, неожиданно для себя, наконец смотрит прямо в глаза допросчику:
– С тем, кого шаман не отправил. Медлит!
Еохор не ожидал нападения. Вдруг сам прячет глаза от охотника:
– Шаман ведь болеет сейчас. Не может отправить. Придётся остерегаться Режущему Бивню. Мимолётная слабость прошла, и шаман опять поднимает глаза. Взгляды встречаются.
– Когда охотник кричал, то порушил защитные сферы. Он пил твою силу.
«Самому ведомо», – хочет ответить Режущий Бивень. Но всё же сдерживается. Может, шаман выскажет что-нибудь дельное, что ему пригодится. Но Еохор уже встаёт и поспешно откланивается. Говорит напоследок: «Пей целебную воду. Не повредит». И, покряхтывая, уходит.
Наверное, он прав. Режущий Бивень берёт в руки длинный округлый туес и тоже выходит.
Солнце ещё только начало свой подъём, но сразу чувствуется тепло. От людских чумов разбегаются длинные тени. Режущий Бивень прихрамывает. Забыл сказать шаману про ногу. Недосуг оказалось. Теперь идти к знахарке ему тоже не хочется. Незачем понапрасну пугать людей чёрным лицом. Пройдёт само. Уже легче.
Путь к источнику пролегает мимо покинутых жилищ клана Быка, и от голых жердяных остовов тени совсем другие. Длинные-длинные линии, сходящиеся вдалеке. Люди из клана Быка не вернулись осенью в Зимнее стойбище. Ушли чересчур далеко вслед за зубрами. Они любят кочевать. Вольные, как ветер. Наверное, скоро вовсе отделятся. Как и люди Сазаньего клана, давно уже напрочь осевшие на Главном притоке. Рыбаки недолюбливают охоту на крупную дичь. Зато лучше всех ставят силки на мелкую живность. Им обычно достаточно рыбы, раков, лягушек. Ещё они добывают мёд и птичьи яйца. Они приходят на праздники. Изредка приходят также в гости, когда дела у них хороши, приносят рыбу. И к Сазанам ходят в гости в ответ. Дарят мясо и шкуры. Но не Режущий Бивень. Он ведь Медведь. А медведи всегда одиночки. Сильные, грубоватые и ни от кого не зависимые. Косматый медведь.
Девочка Маковый Лепесток поджидает его у родника. Бесстрашная девочка улыбается непревзойдённой румяной улыбкой над его смешной головой, лысой и чёрной. Да, на нём знак покаяния и приятия, но он тоже не в силах сдержать улыбки, хотя на душе скребут кошки. Девочка смело приветствует его. Он молча кивает в ответ.
Она ждёт, когда он первым заговорит, а он опустил туес в ямку с водой, чисто женское дело, наверное, ему неловко, он сам не знает, что с ним творится. Но сказать ему нечего. Девочка несогласна молчать. Её туес полон, но она неожиданно выливает его обратно, выронив из рук, и, всплеснув ладошками, заливисто хохочет:
– Какое несчастье! Маковый Лепесток становится в очередь за охотником.
Теперь Режущий Бивень не в силах молчать:
– Ну, становись, – соглашается он. Раз она не боится набирать воду после него… Боится ли она чего-нибудь вообще? Хорошая будет жена для кого-то…
Девочка перестала смеяться, однако глаза её полны любовью, глаза как весеннее солнце, такие же нежные и…