Однако он просто ждал своего момента, как выяснилось на этот раз, потому что, улучив минуту, заговорил. И так как заговорил впервые - все честно замолчали, прислушались.
- Мне вы, может, и не поверите в один случай... Но он был - и я ему свидетель, - коротко, вместо предисловия, начал он. - Вы вот судачили о животных на войне... - Все к этому времени, признаться, позабыли, кто и в связи с чем говорил о животных, но смолчали, чтобы не перебивать сержанта. И он продолжал: - Без лошади на фронте - хоть и появились теперь в достатке тягачи, тракторы, танки - не обойтись... Собака на войне - в деле: это тоже само собой. Голуби - почтальоны, знаем. Все, наверное, в голубятниках до сорок первого были... А вот кошка-разведчица! Кто-нибудь такое слышал?
Все опять промолчали, старательно гася улыбки перед заведомой небылицей.
А сержант как ни в чем не бывало продолжал почти на полном серьезе:
- Заняли мы как-то еще в самом начале общего наступления одну деревню. Точнее, территорию или место, где была когда-то деревня. Трубы на косогоре торчат, кое-где фундаменты сохранились... Ветер пепел крутит, золу в сугробы сгребает - вот и все, что осталось от деревни...
Было это на юго-западном фронте. Косогор, как я уже сказал, у речки... И засели мы там в длительной обороне.
Стали мы деловито обстраиваться - по-фронтовому: землянки рыть, строить блиндажи...
А у нас в отделении самый молодой солдат был Сашка Лисогоров: несовершеннолетний, еще семнадцати тогда не исполнилось, можно сказать, сын полка. Родители погибли у парня, осиротел, ну, и прибился к нам: хочу, говорит, разведчиком быть. Известное дело: пацаны всегда метят уж если в пехоту, так в разведчики только - не иначе. А мы - отделение стрелкового взвода. Разъяснили ему. Однако уперся - все равно возьмите... А куда ему деваться было? Взяли.
Так вот, пока мы занимаемся общей работой, Сашка - мальчишки же народ шустрый, в любой ситуации успевают и тут, и там - выгадал момент и отыскал для нашего отделения уже готовое жилье!
Зовет нас.
Глядим: утепленный погреб с добротным дубовым накатом - не погреб, а дворец!
В свое время, видно, в нем хозяева сгоревшей избы ютились, потом перекочевали куда-то, когда от деревни уже ничего не осталось... Если выжили, конечно...
В этом погребе - лучше, чем в землянке, - и расположилось наше отделение.
С нами же, по причине комфорта, поселился и наш помкомвзвода старший сержант Сечкин.
Натаскали мы в погреб камыша, соломы, насобирали по пепелищам: где - обгоревшую дерюжку, где - мешковины, рогожи кусок, прикрыли ими солому, устроились, прямо-таки как в первоклассной гостинице, - всем на зависть. И ночь спали, наверное, поэтому еще как убитые...
Однако под утро я проснулся раньше всех - от какого-то звука.
Шебуршанье там или кашель, храп - это все привычно, этим нашего брата не разбудишь. А тут прислушался я и сам себе не поверил: «Мур-мур... Мур-мур...» Кошка!.. Откуда она взялась?! Открываю глаза. В первоклассном погребе нашем, за отсутствием окон, коптила сделанная из гильзы горелка.
И она - кошка то есть, а не горелка - примостилась на дерюжке между мной и Сашкой Лисогоровым. Свернулась так это, хвост, лапки поджала, мурлычет в собственное удовольствие да глаза щурит. Сама белая вся, а на спине - два черных пятнышка по бокам. Кисонька, да и только - каких детям на картинках рисуют.
Сашка вскинулся почти следом за мной и только глянул круглыми глазами - цап эту кошечку себе, уселся, начал улюлюкать:
«Муреночек! Ты-то как попала сюда?! - Поглаживает ее. - Мурка-Мурка, теперь и тебе, наверное, стало жить негде?.. Сгорел ведь хозяйский дом-то...»
Эта Мурка всех разбудила.
И Сечкин, помкомвзвода наш, как услышал последние Сашкины слова, тут же вмешался, подтвердил:
«Это ты верно - насчет дома!.. - А Сечкин был у нас самым грамотным, с десятилеткой, так что не верить ему нельзя было. Разъяснил: - Кошка отличается от других животных. Собака, например, к человеку привыкает - хоть на край света за ним: куда хозяин - туда она. А кошка привыкает к дому в сто раз больше, чем к хозяевам. Дом сгорел - и она, значит, в погреб! Тем более что тепло здесь почуяла...»
«А кошка гладкая, сытая!.. - заметил Сашка. - Чем же она питается без хозяев? Поди, уже больше месяца, как деревня выгорела и люди куда-то подевались...»
Этот вопрос всех заинтересовал. Но раньше ефрейтора Тольки Гамова никто высказаться не успел. Гамов у нас вообще терпеть не мог, чтобы первое слово да вдруг оказалось бы не за ним.