395-й от Рождества Христова
Время епископства Феофилова было самым цветущим для пустынь Нитрийской и Скитской, населенных величайшими подвижниками, описание их после Руфина и Палладия оставил нам блаженный Кассиан. Посвятив себя с юного возраста на служение Богу в одном из монастырей Вифлеемских, Кассиан вместе с другом своим Германом отпросились на время в Египет, чтобы там усовершенствоваться в жизни духовной. Приплыв к низменным берегам его около Тенеса, нашли они там престарелого епископа Панефиского Архивия, который смиренно вызвался быть их проводником по окрестным келиям иноков, рассеянным на малых высотах, посреди водного разлива. Сперва привел он пришельцев к старшему из всех Херемону, до того обремененному годами, что уже ползал на руках, не оставляя, однако, своей строгой жизни; с большим трудом могли они убедить старца сказать им назидательное слово; он долго извинялся дряхлостью и тем, что давно запрещает ученикам близ себя селиться, дабы не увлекались его дурным примером в послаблении подвига иноческого; наконец, движимый духом, говорил им о целомудрии и любви, как о высшей степени совершенства, и о благодати Божией, без которой нельзя достигнуть сих добродетелей. Потом другие два именитых старца, авва Нестер и авва Иосиф, беседовали с ними о духовном познании и различии жизни деятельной и созерцательной, также о дарах Божиих и об искренней дружбе, ради той, которая соединяла обоих пришельцев.
Около Панефиса нашли они и своего наставника авву Пануфа, который по чрезвычайному смирению дважды оставлял подначальственную себе обитель, чтобы исполнять все послушнические труды в дальних монастырях. Принятый в Вифлееме как один из новоначальных, он помещен был в келью юношей Кассиана и Германа, доколе не обрели его ученики, повсюду искавшие старца. С любовью принял Пануф своих Палестинских знакомцев и, движимый тем же смирением, хотел опять разделять с ними свою келию, несмотря на должность настоятельскую. Авва Иосиф убедил их не спешить возвращаться в Вифлеем, если чувствуют для себя душевную пользу в пустынях Египта, и немного далее на берегах Нила один из отшельников, старец Архивий, уступил им свою келью для жительства.
Там познали они пресвитера Пиаммона, одного из древнейших отшельников Египта, который рассказывал им о трех родах иноков: общежительных, т. е. собранных в какой-либо обители по уставу великого Пахомия, отшельниках, подражавших Павлу и Антонию, и так называемых сараваитов, самовольно скитавшихся без всякой для себя пользы. В соседней обители игумена Павла, старец Иоанн, возвратившийся от подвигов пустыни для большего смирения в стены монастырские, предварил их о различных преимуществах и опасностях состояния отшельников и состояния общежительных. Примером же представлял обоих Макариев, которые, несмотря на жажду свою к уединению и удаление от всякого мирского общества, не скучали, однако, посетителями и с чрезвычайною снисходительностью принимали братию в своих одиноких кельях, как будто бы всегда жили между ними. Кассиан и Герман были там утешены посещением аввы Феоны, который, будучи связан узами брака, оставил жену и наследство, Христа ради, и, раздав сперва свое имущество нищим, сделался и в обители раздаятелем милостыни. Когда же после долговременного искуса в Египте странники начали тосковать о родине, авва Авраам, прозванный младенцем по совершенному незлобию и детской невинности души своей, укрепил их в прежнем намерении беседою об истинных подвигах и необходимости рукоделия для развлечения помыслов житейских и о совершенном уединении.