— Давай вместе в армию не пойдем, — предложил Простофил.
— Давай, — сказал Аркадий. — А уж если идти, то не вместе.
— Я хотел объявить себя педерастом, но врачи в военкомате, по слухам, заглядывают в зад, — сказал Простофил. — Советовали мне симулировать выпадение двенадцатиперстной кишки, но где она? Тут? Или тут?
Или тут?
— А плоскостопие? — напомнил Аркадий.
— Детский сад, — сказал Простофил. — Плевать они хотели на плоскостопие, у них рекрутский план. Самое верное средство: заразный туберкулез или шизофрения.
— А ты им скажи: если заберете, я битое стекло съем, — посоветовал Аркадий.
— Хоть все стекла объешь! — сказал Простофил. — Там вместо ужина стеклом хрумкают, керосин пьют, бросаются, стреляются, вешаются. А толку? Они же нелюди — эти, в штабе!
— Тебя тоже с большой натяжкой можно признать человеком, — сказал Аркадий.
— А ты как в армию не пойдешь? — спросил Простофил.
— Не знаю, — сказал Аркадий. — Может, на «ящик» устроюсь.
— На режимный завод?! — спросил Простофил. — Это ж вставать в пять утра!
— Но все-таки не с казенной койки, — сказал Аркадий.
— Господи! — взмолился Простофил. — Ну почему я не могу обычно жить: есть, пить, трахаться, изредка ездить за границу…
— Сам виноват, — сказал Аркадий.
— Да я-то тут при чем? Это меня все достали! Я уже никого видеть вокруг не могу, опостылели до смерти!
— Что тебе до них? Пусть бегут неуклюже, — сказал Аркадий.
— Пойдем, вина купим, — предложил Простофил.
— Не знаю, надо ли? — подумал Аркадий и услышал знакомый голос из магазина:
— Этого не может быть никогда!
— Вот приказ по Мосторгу, — ответил незнакомый голос. — Два пакета в одни руки.
— У меня две руки, а не одни руки, — поспорил Макар Евграфович.
— У каждого покупателя одни руки, — спорила продавщица, прячась за инструкцию, как за учебник правописания.
— Тогда выдайте мне два ботинка на одни ноги, — потребовал старик. — Или одни ботинки на две ноги.
— Прекратите хулиганство, пожилой человек, — потребовала продавщица. — У нас не обувной.
— Добрый вечер, Макар Евграфович, — сказал Аркадий. — Развлекаетесь?
— Ну что, вас можно поздравить? — спросил глубокий старик.
— Наоборот, — ответил Аркадий. — Я вот зашел, чтобы запить и закурить с горя.
— Провалились, — понял Макар Евграфович. — Не беда, через год поступите.
— Для меня один год — целая жизнь.
— Вам надо учиться терпению, — сказал старик. — Начните с конце вон той очереди за квасом…
Когда Аркадий пришел домой, то родители сказали: «У тебя девушка». Аркадий открыл дверь в свою комнату и увидел Победу на стуле.
— Ну? — спросила Победа.
— Да ничего, — ответил Аркадий.
— Ты подал на апелляцию?
— Там какой-то сговор бездельников: бумажку брать отказываются Их не победишь, им даже в лицо не заглянешь.
— А я весь день искала лужу, чтобы утопиться.
— Нашла?
— Целых три!
— Чего ж не утопилась?
— Да не получается: я плавать умею.
И осталась Победа жить у Аркадия при немом попустительстве родителей. Только такая полусемейная нелегальная жизнь плохо у них получалась. Во-первых, не было денег; во-вторых, Победа, сказавшись утопленницей, боялась высунуть нос на улицу и сутками откровенно скучала на кровати; в-третьих, Аркадий решил проверить, насколько действен его метод открывать забытый язык по уцелевшим корням, и засел из французского, испанского и итальянского стряпать латинский заново.
— Ну скажи хоть что-нибудь, — просила Победа.
— Ни черта не получается, — отзывался Аркадий. — То есть в данном случае общая картина угадывается, но в принципе: какой смысл открывать забытый язык, если не сохранилось записей? Зачем людям язык скифов, хазар, буртасов? Но надо еще подумать, почитать, может, и найдется смысл. В конце концов, займусь языком символов.
— Ты бы лучше мной занялся.
— Да ведь только что занимался.
— А мне уже скучно.
— Возьми книжку.
— В них одно и то же…
— Глупо как-то: сначала читаешь фразу, а в конце натыкаешься на знак вопроса. Выходит, читать надо было как вопрос.
— Сам видишь, что одна глупость, а все равно читаешь.
— Почему бы не ставить знак вопроса в начале фразы?..