Привычно, говоря что-либо, Семен вытягивал к собеседнику левую руку и, начиная фразу, предъявлял пустую ладонь как местоположение подачки, под конец же фразы поворачивал ладонь ребром, как каратэист, готовый ломать доски. Этот жест Воронья принцесса предложила сделать ритуальным приветствием членов секты. Семен согласился. Потом она же, смышленая не по образу жизни, придумала тройную титулатуру: «отец Семений», «старец Митрофаныч» и «Учитель электричества». И тоже получила согласие наставника. Наконец, сам старец Митрофаныч решил, что перед всяким почесыванием, потиранием и доскребыванием следует сообща петь гимн в его честь такого содержания:
Звери и люди часто болели, А доктора на них наплевали. Но Митрофаныч — мудрый целитель — Всем электричеством жизни прибавил. Богу он равен, но не подобен. Людям подобен, но лучше гораздо. Веруй в Него, больной ли, здоровый, И Митрофанов всегда будь готов!Теперь собиравшиеся по вечерам ученики приветствовали друг друга ритуальным жестом, садились вкруг перед землянкой и, умиленно глядя на старца Митрофаныча, затягивали гимн в его честь. После этого из землянки высовывала немытую, но расчесанную голову Воронья принцесса и рассказывала «подвиг» из жизни старца. Она была неграмотная, поэтому выступления заучивала наизусть, и поэтому же перебивать ее смелым вопросом пытливого ума запрещалось под угрозой отлучения от свалки.
— Мысль о физиологическом электричестве озарила Учителя электричества в глубоком детстве. — Воронья принцесса всегда начинала с этой фразы, но дальше следовал экспромт, заранее нашептанный Семеном. — Во время оккупации нашей родины немецко-фашистскими захватчиками юный Семка посредством трения ладони о пятку открыл новый вид физиологического электричества и простым прикосновением к ранам извлекал из умирающих бойцов пули и осколки. Однажды немецкий генерал, прослышавший о необычайных способностях русского мальчика, призвал его к себе и попросил вылечить подагру, обещая личную генеральскую милость. Но патриот Семка, прятавший пионерский галстук за пазухой, собрал всю энергию в указательный палец и, лишь дотронувшись до генерала, поразил того напряжением в четыреста пять вольт, и генерал погиб на походной кровати, трясясь и дергаясь, а ошеломленные гитлеровцы побросали автоматы и убежали в Германию, разнося повсюду весть о пионере-молнии…
— Уж не с другой ли вы планеты, Учитель? — спрашивали подвижники электричества, ошарашенные поболее гитлеровцев из экспромта.
Отец Семений двусмысленно молчал. Наконец, открывал рот и глаголил:
— Сегодня, дети мои, я покажу вам, как правильно чесать таз ладонью, ибо пятка для этого не приспособлена А потому пойдем сушить крапиву на зиму. Повторяйте движенья за мной…
Но недолго длилась счастливая лечебно-проповедническая деятельность Семена на Наро-фоминской свалке. Как снег на голову, появилась перед ним брошенная жена и спросила строго:
— Это кто?
— Ученики, — ответил старец.
— А ты им справку показывал, что у тебя прогрессирующая паранойя?
— Зачем пришла? — спросил Семен.
— Письмо тебе, — сказала брошенная жена — Иди в Куросмыслов, спасай дочь.
Старец внимательно прочитал письмо и взмахом руки отпустил учеников:
— Помните мои уроки… А мне тут надо, неподалеку… Я вернусь однажды.
А жене сказал:
— Щас… спасем дочку.
Потом напихал в мешок крапивы, которую, впрочем, на следующий день выкинул, и, опираясь на сломанный костыль, как на посох, попрощавшись грустным взглядом с Наро-фоминской свалкой, лесом и высоковольтной линией, в компании Вороньей принцессы побрел в Куросмыслов…
Никто из нас не был в городе Куросмыслове и любой побывал многажды. Возьмите карту, закройте глаза и ткните пальцем — попадете в Куросмыслов. Ткните наугад еще раз — опять Куросмыслов. Еще раз и еще — будет опять и опять. Пустое дело. От Куросмыслова не спастись. Он в каждом условном обозначении населенного пункта, населенного десятью тысячами или миллионом. Возьмите карту помельче масштабом, приглядитесь к пространственному устройству Куросмыслова. В нем нет улиц, город сложен из трех микрорайонов имени Маркса, Энгельса и Ленина, и в каждой части города — по воинской части плюс тракторный завод — ударная стройка для нестрогих девушек, асфальтобетонный завод — ударная стройка для незаконопослушных юношей, и фабрика кройки, шитья и мелкой штопки — для местных жителей. Кто не любит кроить и штопать, делают что-то непонятное в одном месте, там, где сливаются две реки: то ли строят мост, то ли — туннель, а может быть, на одном берегу возводят мост, а на другом роют туннель. С высоты полета птички, во всяком случае, стройка уже пятьдесят лет напоминает брюки с вывернутыми карманами.