Я выключил смарт и уснул, сжав кулаки. Алая печать горела на кулаке всю ночь.
Утром я пришел в святилище первым, до завтрака, и Таллену встретил в угрюмой позе. Я сложил на груди руки, закутался в плащ и, наклонив голову, смотрел в огонь. Минут десять эту позу отрабатывал, но Талли усилий не оценила.
— Ты чего нахохлился, как курица на петуха? — спросила она. — Подумал над моим интересным предложением?
— Всю ночь думал, — отважно пискнул я (голос некстати «сломался»).
— Мозоли не натер? — фыркнула Талли. — Ладно, не красней, как девица, говори уже, раздеваться мне, или…
— Одеваться, — перебил я, наступив на глотку своему воображению. — Мы идём наверх. Искать жертву.
Талли помолчала. Подошла ближе, заглянула мне в лицо, приподняв бровь.
— Н-да? — сказала она.
— Ага, — кивнул я. — Или я никаких больше заклинаний отрабатывать не стану.
— Запомни один хороший урок, — вздохнула Талли. — Когда требуешь, не торопись с «или», пока не спросят. Теряешь возможность получить требуемое даром. Но я тебя услышала. Иди завтракать, я поговорю с дядей и присоединюсь. Сделаем тебе экскурсию.
Она ушла, покачивая бедрами, а я смотрел ей вслед, раскрыв рот, и не верил ушам. Что, серьезно? Вот так запросто?! Я отправляюсь гулять по незнакомому миру?!
Мама, это же то, чего я боюсь едва ли не больше всего в жизни!
Глава 10
Вдобавок к плащу, Талли заставила меня надеть кожаные перчатки без пальцев.
— Чтоб печатью не светил, — пояснила она. — Силу пока еще плохо контролируешь. На время прогулки — вообще забудь, что у тебя сила есть. Понял меня?
— Понял, понял, — проворчал я.
Но Талли не отставала:
— Я хочу, чтобы ты хорошо меня понял. Что ты сделаешь, если увидишь горящий дом, из окна которого кричит маленькая девочка?
Я немедленно вспомнил подходящие заклинания. Можно просто раздвинуть огонь «Огненной Ширмой», взбежать по лестнице. Или… Но Талли смотрела как-то слишком уж въедливо, и до меня дошло.
— Ни… Ничего? — предположил я.
— Именно! — Она щелкнула меня по носу. — Но ты не отчаивайся. Пожары в городе отнюдь не каждый день. Огонь всё же слишком слаб.
Почтенный Мелаирим инструктировал меня еще жестче:
— Помни: для всех, кроме нас, ты — враг. Тебя с радостью прикончит любой житель города, даже не маг, если разберется, кто ты есть. Поэтому трижды подумай, прежде чем бежать или заниматься еще какими-то глупостями.
Говорил он сурово, но чувствовалось, что Мелаирим боится. Когда я подтвердил, что полностью его понял, он как-то беспомощно посмотрел на Талли и попросил упавшим голосом:
— Будь осторожна.
— Не волнуйся. Мы выйдем у реки, пойдем вдоль нее. Там с утра вряд ли кто-то возится.
Почтенный Мелаирим благословил нас, и мы пошли. Сквозь стену, сквозь землю. Талли шагала, вытянув вперед руку с черной печатью, и земля перед ней расступалась. Тут только до меня дошло, что и в первый раз мы шли не по заранее заготовленному тоннелю, а проделывали путь через целину. Отличная печать! Вот бы и мне такую заполучить.
— И не мечтай, — заявила Талли, когда я озвучил свои мысли. — Ты — маг Огня, им и останешься. Нет смысла размениваться на мелочи.
— Боитесь, что с печатью я смогу уйти?
— Не без того. Но основная причина в том, что печати Земли хранятся у ректора академии. Единственный способ такую получить — поступить в академию. А это, заметь, элитная военная академия, там такой вступительный конкурс, что хлюпик вроде тебя отсеется уже на пороге.
— Но ты ведь поступила?
— Но я ведь и не хлюпик.
Это уже было обидно. Конечно, моя физподготовка оставляла желать лучшего. Я как-то постоянно умудрялся болеть и пропускать физкультуру, поэтому к выпускному классу мог подтянуться только ноль раз и пробежать не более километра.
— А зачем магу нужно быть сильным? — проворчал я.
— Во-первых, повторяю: это военная академия. Здесь, в основном, рыцарей и боевых магов готовят. А во-вторых, некоторые уровни силы открываются только при развитии соответствующих физических навыков. Тебя это не касается, не волнуйся: в тебе живет само Пламя, без него ты никто и звать тебя никак. Кстати говоря, печать Земли скорее всего просто на тебя не подействует…
Тут она остановилась, повернулась ко мне. В свете факела я увидел её глаза, они как-то странно поблескивали, будто там собираются слёзы.