— Не трогайте! Папа не велел задевать! — строго сказала Февра.
Ребята чуть-чуть отошли от часов и принялись обсуждать ходики. Один говорит: гвоздь идет до конца, чтоб вешать на него маятник и гирю, другой — три гвоздя, чтоб было крепче.
Шум подняли — чуть не дерутся, а время идет — уже одиннадцать часов.
Венька не сдается, подойдя к стене, заглядывает снизу — не видны ли в часах блестящие желтые зубчики?
— Зубчики, зубчики видно!.. — заорал он и хотел выпрямиться, но задел головой гирю, и тиканье постепенно остановилось — маятник не хотел идти.
— Ой!.. Ой! — Венька, морщась, ухватился за голову.
— Испортил ходики! — завопила Февра. — Вот теперь попадет от папки!..
Венька толкнул маятник, и ходики снова затикали.
— Марш, марш! — воскликнула Елення из кухни. — На улице-то тепло, хоть снег валит, а вы спрятались вроде…
Тут спохватились ребята — опять попадет от учителя.
Они суматошно надели малицы на себя — и на улицу. А там снег валит хлопьями вовсю. Даже ограды не видно.
Ничего не говоря, побежали к школе. Что-то ожидает их, оставит Яков Владимирович после уроков без обеда.
«Ну, мы малость позавтракали и пообедали уже. Можем и остаться…» — подумал Илька.
Открыли дверь, слышат — в их классе поют. Сегодня суббота — всего три урока. Вот беда!
Они пуще расстроились, разделись, а в классе разноголосо тянули известную зырянскую песню «Ай, люли-люли».
Венька приоткрыл дверь и просунул голову. Яков Владимирович дирижировал и казался почему-то сердитым.
Допели песенку, учитель увидел Веньку.
— Та-ак, пришли наконец!.. Безобразие!.. Опаздываете целый день!.. Садитесь все! Из класса ни с места! Проведем небольшое собрание.
Илька, торопясь, дополз до парты, сел.
Яков Владимирович, волнуясь и хмурясь, заговорил, что класс сегодня вел себя негодно. Ему попало от заведующего школой Сергея Сергеевича.
«Ах, вон почему учитель не в духе», — подумал Илька.
Учитель продолжал: во время большой перемены заведующий заглянул в нулевой класс и ужаснулся — ученики едят мерзлую рыбу и мясо! И на полу, на малице! Срам какой! То-то, мол, он наблюдал с зимы возле школы ораву собак и видел отбросы. Даже спрашивал у Силовны — откуда столько объедков? У вас же нет псов?
— Был он тут? — спросил Яков Владимирович хмуро.
— Был!.. А мы и не знали… — хором ответил класс.
— Вот как вы подвели меня, — учитель качал головой. Он начал говорить, что разрешил заменять завтраки мерзлой едой, зная их как детей исконных рыбаков и оленеводов, а они?.. Как попало убирают отбросы. Помойная яма возле школы. Нек-ра-си-во!
— Получил выговор, — сказал Яков Владимирович.
— А что такое «выговор»? — спросил Илька.
— Узнаешь, когда вырастешь… — Учитель верно был сильно сердит.
Долго беседовали, Яков Владимирович все-таки запретил есть в классе мерзлую рыбу и мясо.
— Ты, Иля, любознательный. Хорошо, — одобрил учитель и отпустил ребят домой.
— Ой, чернильницу забыл в парте, — крикнул Венька на пороге Ильке и Федюньке. — Вы спускайтесь, а я мигом…
На улице Илька, стоя на костылях, внимательно и напряженно смотрел на конек входной вышки. И Федюнька тоже. А Педька хохотал, глядя вверх.
Венька сбежал по лестнице и остановился на крыльце в том месте, куда поглядывали ребята.
— Что вы смотрите вверх? — спросил Венька.
— Быстрее к нам!.. — заорали все трое.
— Нарточка моя вон где! Свесилась!.. Грохнется кому-нибудь на голову!.. — волновался Илька.
Венька оторопел, согнулся, проскочил к ним, задрал голову.
— Кто-то сделал ловушку? Упадет, может ушибить…
— Не знаем… — Федюнька тоже морщил лицо. — По слуховому окошку залезли. Вон! Следы на крыше!..
— Нарточку жалко… — пожаловался Илька. — Как достанешь?
— Вернусь, может, застану Якова Владимировича. — Венька посмотрел вверх и шмыгнул в дверь.
Учитель уже собирался уходить, как в дверях появился Венька и доложил:
— Илькина нарточка висит на самом коньке вышки. Висит над входом и может ушибить кого-нибудь. Она свесилась уже — сделал кто-то ловушку…
— Да?! — сердито удивился учитель. — Может убить с такой высоты на самом деле!
Вдруг послышался треск у входа в школу и голоса. Учитель и Венька ринулись из школы. А нарточка, верно, с треском упала на крыльцо, ударилась о ступеньки и отлетела в сторону, к Ильке. Когда же Педька перевернул ее, обнаружилось, что правый полоз до копыльев треснул и веревка отрезана целиком.
Илька заплакал.