Сколько же часов длится их борьба за выживание? Сутки? Двое? Гровса уже нет. Остальные потеряли волю к борьбе. Не напоминает ли Тур своей активностью корчащегося в агонии, но не понимающего бесполезности движений смертельно раненого зверя?
Десантный модуль тряхнуло так, что зубы Максима клацнули. Рот наполнился соленой кровью, он ощутил потерю тяжести. Невесомость означала одно: модуль потерял энергошнур "Ойкумены" и теперь они падают в огненное жерло, откуда не выбраться и за вечность.
Переключаясь на ручное управление, Тур отметил, что интегрирующий прибор не оставляет никаких шансов: красная отметка внешнего энергетического воздействия на модуль поднялась выше отметки возможностей модуля.
Борясь с отчаянием и усталостью, вдруг нахлынувшей на него, Тур попытался перевести машину на горизонтальный полет. Удалось затормозить падение, вернулась тяжесть, но вывести машину за пределы вулканического очага не получалось. Максим уже готов был посадить модуль, вернуться на поверхность планеты, если бы только под ним оказался хоть кусочек твердой устойчивой суши. Но модуль не подчинялся ему. "Неужели и тут двойник?" - мелькнула сумасшедшая мысль. Что если он той ночью смог что-то сделать с ручным управлением? Нет, ведь они были вдвоем, Тур следил за ним и может воспроизвести в памяти все его действия и слова.
Модуль продолжал медленно снижаться. Действия Тура только отдаляли конец, продляли мучительную кончину людей и техники. Человеческое бессилие, с которым в полной мере люди впервые столкнулись в Первой Звездной, предвестием чего явилось помрачение Гровса, это абсолютное бессилие ребенка перед силой взрослого разбудило в Максиме Туре ярость и стремление, - если уж победа невозможна, то хоть показать, что так делать нельзя, что люди не заслужили такого обращения... До боли, до слез ему захотелось посмотреть в глаза невидимому противнику, желающему уничтожить его товарищей и его самого, противнику, уже погубившему Гровса и двадцать семь не вернувшихся с аванпостов. Там, внизу, остались Виталий и Елена, самые молодые среди них, еще не понявшие, что есть человек и каково его место в сложном беспощадном мире.
В порыве ярости Максим, влекомый скорее интуицией, чем рассудком, включил единственный в планетной экспедиции психоизлучатель, способный нейтрализовать все живое окрест на десяток километров, но неспособный сдвинуть и малый камешек, перевел его на связь с собственным мозгом и в едином порыве выплеснул все свои мысли и переживания, сплотив их ненавистью живого к губящей его темной силе, вложив в последний удар воспоминания детства, первые ошибки и неудачи, первые успехи, горький опыт полетов в солнечной системе, встречи с Лойдой, их сближение... Все, от начала до конца, он вложил в пси-импульс, насытив его любовью и ненавистью, страхом и отвагой, всем тем, что составляло его личность, содержало суть человека Земли.
Максим Тур очнулся внезапно. Страшная слабость не позволяла ему даже повернуть голову. Сквозь верхний иллюминатор светило безоблачное небо, золотые лучи согревали кожу лица, принося тепло и жизнь. Лель сидел на панели приборов и мирно умывался, демонстрируя полнейшее довольство собой и наружным миром.
Что-то произошло, пока он был без сознания. Или ему снится последний сон. Силы возвращались медленно. Лель лукаво взглянул на него, прыгнул на шлем, что-то внутри щелкнуло и трубка аварийного питания придвинулась к губам. Теплая жидкость освежила рот и горло, живительной струйкой проникла в желудок, растеклась по измученным клеткам. Ремни безопасности были расстегнуты и Тур, почувствовав, что может двигаться, оторвался от кресла, с усилием встал на ноги и обернулся.
Все-таки ему приснился дурной сон. Вот зашевелился Гровс, с трудом разомкнув веки и медленно вращая глазами. Ничего не понимающая Анна Вирс обводила ошеломленным вопрошающим взглядом помещение модуля. Остановив глаза на Гровсе, она вдруг вскочила и кинулась к нему. Но силы ее тотчас покинули и она рухнула рядом со своим креслом.
Тур поднял Анну и посадил обратно. Убедившись, что люди приходят в себя, он вернулся на свое место, стер пот с лица и приказал Лелю установить связь с "Ойкуменой". На запрос ответил Леонид Крохин. Голос Леонида звенел тревогой:
- Мы держим вас на луче связи уже полчаса. Как там, Максим?
Крохина перебил другой голос, такой знакомый и такой невероятный:
- Макси, как ты? Я только что узнала, что случилось. Это настоящее чудо, что вы спаслись. Говорят, такое было... На "Ойкумене" не осталось ни одного модуля.