После чего Дэррелл вспомнила о послании для Салли Хоуп. Она внимательно осмотрела общую комнату. Салли здесь не было. И где же она? Да она, кажется, постоянно где-то пропадает!
– А где Салли Хоуп? – спросила Дэррелл.
– Мне казалось, что она в одной из музыкальных комнат, – ответила Кэтрин. – Бог его знает, почему она вдруг решила попрактиковаться сегодня, когда все освобождены от занятий!
– Пойду и найду ее, – сообщила Дэррелл и вышла из комнаты. Она направилась в кабинет музыки, где девочки упражнялись каждый день. Такие кабинеты были очень крошечными – всего лишь фортепиано, скамеечка для инструмента и стул учителя.
Звуки музыки доносились из двух таких каморок. Дэррелл заглянула в одну из них. В ней сидела Ирен, что-то негромко наигрывая для себя. Она даже не обратила на девочку внимания. Дэррелл улыбнулась и прикрыла дверь. Действительно, Ирен была просто без ума от музыки!
Девочка подошла к следующей из комнат, с доносящимися оттуда звуками музыки. В отличии от упоительной мелодии Ирен, эта музыка была другой: исполняемые упражнения были простыми, для одной руки, но повторялись снова и снова, и почти раздражающе.
Дэррелл отворила дверь. Да, Салли действительно была здесь. Отлично. Дэррелл вошла и прикрыла за собой дверь. Салли развернулась и насупилась:
– Я занимаюсь, – отрезала она. – Иди отсюда.
– Что с тобой? – поинтересовалась Дэррелл, почти сразу же почувствовав негодование. – Тебе нет нужды так грубо затыкать меня. Я целый день пыталась найти тебя. Моя мама хотела поговорить с тобой.
– А вот я не хотела с ней говорить, – отозвалась Салли и вернулась к повторению своего вызывающего раздражение экзерсиса, неровного и изменчивого.
– И почему же ты не захотела говорить с моей мамой? – сердито воскликнула Дэррелл. – Ведь она хотела передать тебе сообщение от твоей мамы.
Ответа не последовало. Выше и ниже, выше и ниже – именно так перебирали пальцы Салли ноты, уже громче, чем прежде. Дэррелл впала в бешенство.
– Хватит играть! – крикнула она. – Прекрати так невоспитанно себя вести! Да что с тобой твориться!
Салли надавила на педаль громкости, заставив ноты звучать еще более громозвучно. Так она недвусмысленно дала понять, что не собирается слышать ни единого слова.
Дэррелл подошла к девочке и склонилась, чтобы сказать в самое ухо:
– Зачем ты сказала, что у тебя нет сестры? Она же есть, и из-за нее твоя мама не смогла приехать и навестить тебя! Но она просила передать тебе, что любит тебя и сказала…
Салли резко отвернулась от фортепиано, и выражение на ее побледневшем лице было недобрым.
– Заткнись! – бросила она. – Мелкое трепло, опять лезешь не в свое дело! Оставь меня в покое. Только из-за того, что ты весь день провела со своим отцом и матерью, которая постоянно нянькалась с тобой, ты вдруг вздумала, что можешь прийти и насмехаться надо мной! Ненавижу тебя!
– Ты рехнулась! – заорала Дэррелл и вдарила кулаком по клавишам фортепиано, издавшего неприятные и резанувшие уши звуки. – Не хочешь слушать, когда я говорю тебе правду. Но ты выслушаешь! Твоя мама сказала мне, что ты пишешь ей странные короткие письма… И сказала…
– Я не желаю слушать! – огрызнулась Салли, словно задыхаясь, и поднялась со скамеечки. И невидяще оттолкнула Дэррелл со своего пути. Но та терпеть не могла, чтобы кто-то ее касался, когда она была вне себя от гнева, поэтому Дэррелл вернула толчок со всей силой, на которую была способна. Она была сильнее, и из-за этого Салли перелетела через всю небольшую комнатку. Девочка опрокинулась через стул, растянулась на полу и какое-то время неподвижно лежала.
Дэррелл аж тряслась от злости, когда Салли вывалилась из дверей музыкальной комнатки. Но почти сразу же ее злость улеглась и уступила место полнейшему ужасу. Как она могла так гадко поступить? Салли была странной, глупой и невоспитанной, это правда, но она, Дэррелл, использовала свою силу во вред ей. Она снова потеряла контроль над собой, тем более после того, как недавно похвасталась перед родителями, что больше такого не произойдет.
Девочка выбежала из комнаты, стремясь проследовать за Салли и молить о прощении. Но той нигде не было видно. Дэррелл поспешила в общую комнату. И здесь Салли не было. Дэррелл опустилась на стул и потерла свой разгоряченный лоб. Ужасное поведение! Как отвратительно! Ну почему она никак не может совладать со своим характером?
– Чего такое? – поинтересовалась Алисия.
– Ох, ничего страшного. Были некоторые сложности с Салли, всего-то… Но это меня вывело из себя, – ответила Дэррелл.
– Идиотка! – отозвалась Алисия. – И что ты сделала? Ударила ее? Без хлеба вручила девчушке бульон, и шлепнула на ночь, чтоб крепче был сон?*
* Отсылка к старинному английскому стишку-потешке «Жила была бабка в большом башмаке» (перевод Н. Полянской, журнал «Мурзилка»).
Жила была бабка в большом башмаке.
У бабки внучат – что горошин в стручке.
Давала им бабка без хлеба бульон
И шлепала на ночь, чтоб крепче был сон.
Но Дэррелл не было смешно. Она чуть не плакала. Какое ужасное окончание такого чудесного дня! После всех этих радостных волнений – и вдруг такая ссора, заставившая почувствовать девочку крайне вымотанной. И она совершенно не обрадовалась, когда Эмили подошла к ней со своим рукоделием.
– У тебя очень хорошие родители, – начала Эмили и принялась болтать, чего раньше за ней не было замечено. Тоска зеленая! Дэррелл хотелось сказать Эмили, чтобы та умолкла. Да, если бы она была Алисией, то так бы и поступила, но все же она была мягче, чем резкая на язык Алисия, и не желала обижать людей. Так что она слушала утомительную болтовню Эмили, призвав на помощь все свое терпение.
Мэри-Лу наблюдала за ними с другого конца комнаты. Ей хотелось подойти и присоединиться к беседе Дэррелл и Эмили. Но Гвендолин изливала ей потоки своих семейных историй, и девочке пришлось их выслушивать. А еще Мэри-Лу немного опасалась, что Дэррелл отчитает ее, если она приблизиться к ней.
Дэррелл же бдела, ожидая появление Салли в общей комнате. Возможно, ей удастся вырваться к ней и рассказать, что она очень сожалеет. Сейчас она стыдилась себя, и единственным правильным поступком было рассказать обо всем Салли. О, Боже! Как ужасно иметь такой взрывной темперамент, который вырастает из простой досады, и ты даже не догадываешься, когда он вспыхнет! Что же она может сделать с таким характером?
Но Салли не вернулась в общую комнату. Вскоре раздался звонок на ужин и девочки рассаживались в обеденном зале. Дэррелл еще раз огляделась в поисках Салли. Но той снова нигде не было видно. И это было уже действительно странно.
Мисс Поттс заметила пустующий стул.
– Кто отсутствует? – спросила она.
– Салли Хоуп, – ответила Дэррелл. – Я видела ее с час назад в одной из музыкальных комнат.
– Хорошо, тогда сходи и приведи ее, – раздраженно приказала мисс Поттс.
– Но она ушла, когда я там была, – объяснила Дэррелл. – И я не знаю, куда она направилась.
– Начнем без нее, – решила мисс Поттс. – Она должна была слышать гонг на ужин.
Девочки делились впечатлениями о прошедшем дне. Только Дэррелл не вступала в беседы. Где же Салли, она очень расстроена? Что могло с ней случиться? Почему она так странно реагировала на ее слова? Из-за чего она была такой несчастной?
Мэри-Лу оглушительно чихнула.
– Где твой платок? – спросила мисс Поттс. – У тебя нет ни одного? Мэри-Лу, ты же прекрасно знаешь, что надо носить хотя бы один. Сходи за ним прямо сейчас. Терпеть не могу ваши шмыганья.