Мэри-Лу выскользнула из комнаты и побежала в дортуар. Отсутствовала она дольше, чем надо, и мисс Поттс становилась все более недовольной.
– В самом деле! Кажется, у Мэри-Лу уйдет весь вечер, чтобы отыскать платок!
Почти сразу же послышался топот бегущих ног, и дверь обеденного зала резко распахнулась. Мэри-Лу ввалилась в зал, и выглядела еще более перепуганной:
– Мисс Поттс! О, мисс Поттс! Я нашла Салли. Она лежит на своей кровати в дортуаре и издает чудовищные звуки!
– Какие именно? – поспешила вскочить на ноги мисс Поттс.
– Ну вроде стонов, и еще она постоянно обнимает себя руками и говорит: «Ой, мой живот!» – ответила Мэри-Лу, и не сдержала рыдания. – О, мисс Поттс, пойдите к ней. Со мной она даже не желает разговаривать!
– Девочки, продолжайте ужинать, – коротко бросила мисс Поттс. – Звучит, словно Салли съела слишком много клубники и мороженого. Кэтрин, иди и расскажи об этом сестре-хозяйке, пожалуйста, и попроси ее подняться в ваш дортуар.
Учительница стремительно покинула зал. Девочки сразу принялись обсуждать услышанное, забрасывая испуганную Мэри-Лу разнообразнейшими вопросами. Только Дэррелл сидела молча, а ледяной ужас сковывал ее сердце.
Она толкнула Салли, и та перелетела через комнату, запнулась о стул и упала на пол! Должно быть, она ударилась животом. Дэррелл припомнила, как та произнесла: «Больно». И это не из-за переедания клубники и мороженого. Это все случилось из-за вспыльчивого темперамента Дэррелл!
Дэррелл не смогла съесть ни кусочка. Она выскользнула из зала, чтобы побыть наедине в общей комнате. Быть может, Салли не так уж сильно ударилась? Возможно, всего лишь слегка ушиблась. Несомненно, скоро подойдет мисс Поттс и веселым тоном скажет: «Ну вот! С Салли ничего страшного не произошло!»
– О, как я надеюсь, чтобы было так, – произнесла вслух несчастная Дэррелл, с беспокойством и тревогой прислушиваясь, в ожидании энергичной поступи мисс Поттс.
Глава 16 Плохие времена для Дэррелл
После ужина девочки толпой вернулись в общую комнату. Перед тем, как идти спать у них оставалось еще полчаса. Все они умаялись после слишком насыщенного событиями дня, а некоторые из них уже клевали носом.
Алисия с удивлением посмотрела на Дэррелл:
– А ты чего такая мрачная?
– Ну, я просто сильно переживаю за Салли, – ответила Дэррелл. – Надеюсь, она не сильно больна.
– А почему она должна сильно болеть? – поинтересовалась Алисия. – Куча народу не могут есть клубнику без сыпи или колик. Мой брат один из таких.
Алисия погрузилась в одну из ее коротких историй про свою семью, а Дэррелл с благодарностью ее слушала. Ведь Алисия не строила свои рассказы о восхвалении себя, как это делала Гвендолин, она просто вываливала тонну забавных баек о себе и своих братьях, и о их жизни на каникулах. Если же верить россказням Алисии, то их проделок с лихвой хватило бы, чтобы миссис Джонс давно поседела! Однако, как показалось Дэррелл, у мамы Алисии не было ни единого седого волоска, когда та приехала проведать дочь.
Раздался гонг, призывающий учениц первого и второго класса идти спать. Те сразу же отложили свои занятия. У сестры-хозяйки не было привычки проявлять терпение к копушам. Именно поэтому очень много девочек поспешили оказаться в кровати!
Обратно мисс Поттс не вернулась. Дэррелл снова ощутила, как ее охватывает беспокойство. Но, возможно, сестра-хозяйка что-то знает. И Дэррелл решила расспросить ее насчет Салли, как только та заметит, что перед отбоем девочка замешкалась у душевых.
Но сестра-хозяйка не пришла. Вместо нее была мадемуазель, с благосклонностью освещавшая каждого, на кого падал ее взгляд, все еще в добром расположении духа из-за чудесного дня, который был у всех.
– Оу, мадемуазель! А где сестра-хозяйка? – спросила изумленная Алисия.
– Присматривает за Салли Хоуп, – отозвалась та. – Ах, у бедного дитя такие боли.
Сердце Дэррелл упало.
– Значит, она в Лазе? – спросила девочка.
Девочек, которые заболевали, всегда размещали в лазарете, в котором было множество удобных палат прямо над апартаментами директрисы. В Лазе властвовала своя сестра-хозяйка – улыбчивая, но строгая медицинская сестра, которая имела грандиозный успех не только в борьбе с любыми школьными происшествиями и заболеваниями, но еще и с характером некоторых учениц!
– Да. Разумеется, она в лазарете. Она тяжко больна, – добавила мадемуазель. И, имея склонность к некоторому преувеличению, учительница произнесла еще пару фраз, от которых сердце Дэррелл совсем ушло жить в пятки:
– Это все ее гавот* – ой, то есть живот, как вы говорите, n’est ce pas**? У нее там громадная боль.
* Французский танец
** Не так ли?
– Ой, – пискнула Дэррелл. – А вы знаете, уже известно, чем вызвана боль, мадемуазель? Салли что-то повредила?
Мадемуазель была не в курсе.
– Все, что знаю – то была не клубника или мороженое, – ответила она. – Потому как Салли не ела ничто. Сама она сказала об этом сестре-хозяйке.
И это заявление стало подтверждением того, что все это из-за сильного удара от Дэррелл и от последующего падения! Бедная Дэррелл! Она почувствовала такое отчаяние, что острый взгляд мадемуазель заметил ее понурое лицо, и учительница задалась вопросом, не больна ли еще одна девочка!
– Ты хорошо себя ощущаешь, моя крошка Дэррелл? – спросила она участливо.
– О, да, благодарю вас, – ответила Дэррелл, испуганно вздрагивая. – Я просто – ну, не знаю, устала, наверное.
Дэррелл едва ли сомкнула глаза этой ночью. Уж слишком ее ужасало то, что произошло. Как она могла совершенно обезуметь от ярости, как она могла так накричать на Салли и как она могла толкнуть ее, заставив перелететь через всю комнату? Она, Дэррелл, была такой нечеловечески жестокой! Это правда, что Салли вела себя ненормально и раздражающе, но это не было оправданием для подобного поведения Дэррелл!
А сейчас Салли занемогла и мучается от боли. Рассказала ли она кому-то о том, что Дэррелл вышла из себя? Дэррелл похолодела при мысли о том, что может сделать мисс Грэйлинг, если узнает об этом.
«Возможно, она слышала, что я побила и Гвендолин, и пошлет за мной, чтобы сказать, что я уже «поражение школы», – думала Дэррелл. – «О, Салли, Салли, пожалуйста, пусть тебе завтра станет лучше! И тогда я смогу сказать тебе, как мне дико жаль, и я постараюсь помочь тебе всем, чем смогу».
Наконец, девочка уснула, но все еще была в разбитом состоянии, когда гонг предупредил всех, что пора вставать. Первые ее мысли были о Салли. Затем увидела ее пустую постель и вздрогнула. Она так надеялась, что Салли в эту ночь вернется обратно в дортуар!
Дэррелл сбежала вниз, опередив всех. Завидев мисс Поттс, направилась к ней:
– Пожалуйста, – взмолилась она. – Скажите, как там Салли?
Мисс Поттс решила, что Дэррелл очень добрая девочка
– Боюсь, ей все еще нехорошо, – ответила учительница. – Доктор все еще сомневается насчет того, что случилось. Но она несомненно тяжело больна. Да еще так внезапно – ведь вчера с ней все было в порядке.
Дэррелл отвернулась, чувствуя себя отвратительно. Да, с Салли вчера все было в порядке, пока та не упала, перелетев через стул. И она-то знала, что стало причиной болезни, но остальные – нет! Было понятно, что Салли никому не рассказала о ссоре.
Было воскресенье. Дэррелл отчаянно молилась за Салли, когда была в церкви. Она чувствовала свою вину и ощущала стыд. А еще – сильный страх. Она понимала, что обязана рассказать обо всем мисс Поттс или сестре-хозяйке: о ссоре, о том, что она отбросила бедную Салли на пол – но ей было страшно об этом заговорить!
Слишком страшно! Дэррелл всегда обладала храбростью, и было что-то непривычное и странное в том, что она ощущала страх. Но сейчас она действительно была напугана. А что, если Салли очень-очень больна! А что, если – только предположить – что ей не станет лучше! А что, если это вспышка гнева Дэррелл стала всему виной!