— Кащи, открывай портал в Большую Пещеру, — позвал я.
Взгляд кролика стал еще более скептическим, после чего он зашевелил ушами. Сперва мне подумалось, что так Кащи выражает свое неодобрение, но потом кисточки на его ушах, которые всегда меня так забавляли, вспыхнули бледно-голубым светом, и реальность сдвинулась.
Глава 3
Магия Кащи не походила на портал, открытый «Ирданом» в Теневое Королевство. Идти нам никуда не потребовалось — снежный мир вокруг нас просто пропал, сменившись Большой Пещерой.
Неба здесь не было — вместо него на высоте, равной высоте сторожевых башен замка аль-Ифрит, нависал каменный потолок. Впрочем, то, что он каменный, я лишь предположил, опираясь на его серо-коричневый цвет, а также складки и неровности, достаточно крупные, чтобы их видеть с земли, и характерные для камня. Еще на потолке виднелись неравномерно расположенные светящиеся пятна, возможно, пучки насыщенного магией мха.
Из стен Пещеры мне удалось увидеть только одну — ту, к которой мы оказались достаточно близко. Она, в отличие от потолка, была песочного цвета, а еще ее покрывали потеки густой черной жидкости, напомнившей мне вещество на сети душ в Гаргунгольме.
Дальние стены скрывались за стеной тумана. Пол под ногами казался обычной землей, только утоптанной до каменной твердости и лишенной даже намека на растительность.
Кроме мха на потолке никаких других источников света я не заметил, однако видно вокруг было хорошо. Как в пасмурный день, когда солнце закрыто густыми облаками, но его свет все равно попадает к земле.
А еще в Пещере было по-летнему тепло.
— Кащи пока не видит зверей, — произнес рядом со мной подрыкивающий голос, и я повернулся к своему спутнику. Сейчас он выглядел не как фиолетовый кролик и даже не как «очень страшная собачка». Куда больше он походил на миниатюрную Могильную Гирзу ростом мне где-то по пояс — множество черных щупалец и скрытое за ними тело-голова.
— Почему ты так выглядишь?
— Так Кащи похож на детеныша большой злой Аммы. Все боятся Амму, даже звери, — пояснил мой Теневой Компаньон.
Получается, Могильная Гирза водилась даже тут, в этом странном подземном мире, только под другим именем? Если так, то бояться ее было более чем разумно, а вот встречаться с ней — нет. Родового меча аль-Ифрит у меня здесь не было.
— И как нам поскорее попасть отсюда в мир людей? — спросил я.
— Кащи будет искать ход, — отозвался мой спутник. — Ходы всегда меняются вместе с Большой Пещерой. Надо много ходить. Много искать.
После чего комок щупалец приподнялся, открыв множество тонких паучьих ножек, покрытых густым черным мехом, и подбежал к стене пещеры. Постоял рядом с ней, то ли приглядываясь, то ли принюхиваясь.
— Надо идти дальше, — наконец провозгласил Кащи и направился вперед. Из-под кучи щупалец появился хвост, длинный, черный, пушистый, со знакомой кисточкой на конце, и гордо изогнулся вверх, будто передо мной была сейчас не помесь сухопутного кракена с пауком, а кошка.
Я проверил пульс Кастиана — биение крови было нормальным, и кожа уже не ощущалась такой холодной, хотя в сознание он пока не пришел — вновь поднял его себе на плечо и зашагал следом за Кащи.
Какое-то время мы двигались вдоль стены — Кащи сообщил, что звери не любят черную росу, то есть жидкость, стекающую по ее поверхности, — а потом оказались перед большой аркой, в свою очередь расходившейся на два хода. Они уже куда больше походили на обычные пещеры — до потолка здесь было едва ли три человеческих роста, а вместо светящегося мха с него свисали длинные бесформенные сосульки светло-серого цвета.
Кащи направился в левый проход, потом, когда мы дошли до следующей развилки, свернул в самую правую пещеру… Я отмечал у себя в голове каждый выбор, каждый поворот, каждую деталь, которая могла бы послужить особой приметой. Не то чтобы я запоминал все намеренно — просто это казалось само собой разумеющимся. Возможно, когда-то давно я уже бродил по пещерам — не по этим, конечно, а по обычным, в человеческом мире, — и привык так поступать, чтобы не заблудиться?
Мы продвигались все дальше и дальше, и в голове у меня постепенно вырисовывался лабиринт пещер и переходов между ними.
Потом мы вышли к берегу большого подземного озера — неподвижного и непроглядно черного — и остановились.