— Хм-м. Твоя статья. Хм-м. В газете.
Столько, сколько я знакома с Леном Леви, я никогда не слышала, чтобы он произнес полное предложение. Это подтверждалось всеми моими подслушанными разговорами между Леви и Маркусом.
— Ну и?
— Она была. — Гм. — Актуальной, — сказал он. — И, — гм, — ты сказала то, что, — гм, — многие люди думают, — гм, — но не говорят. И, — гм, — и, я с нетерпением жду, — гм, — будущих статей.
Мне удалось промямлить что-то вроде спасибо, прежде чем он ушел.
Через две минуты меня опять кто-то нежно стукнул по спине. Когда я повернулась, то увидела троицу зануд из музыкальной труппы, чьи личности можно легко идентифицировать по черным папкам для нот, которые они сжимали в руках.
— Ты Джессика Дарлинг, верно? — спросила одна из них с неправильным прикусом и с красным гнойным прыщом на подбородке — таким здоровым, что он мог бы двигаться в такт музыке, как встроенный метроном.
— Да.
— Твоя статья в газете. Мои друзья и я считаем ее прикольной, — сказала она кротко.
— Спасибо.
Они убежали.
Не думала, что моя статья окажет такое воздействие на учеников. Но когда дошли слухи, что она стала причиной вчерашней драки, интерес к этому номеру «Голоса Чайки» сильно возрос.
— Нет оправдания насилию. — Хэви-силок сказала мне перед уроком английского. — Но если небольшая сенсация заставит студентов читать «Голос Чайки», так тому и быть. Просто я надеюсь, что твоя следующая статья всколыхнет интерес к газете, как и первая. Власть народу!
Моя следующая статья? Я еще не могу опомниться от первой.
Пока другие ученики, которым не очень-то везло в школе, подходили ко мне весь день, чтобы поблагодарить за мою откровенность, я поняла, что мне придется подумать об этом тщательнее. «Мисс Хайацинт Анастасия Вэллис: еще один позер» по-настоящему оказала позитивное влияние на людей, которые чувствовали себя самыми угнетенными в Пайнвилльской школе.
Кто знал, что моя статья возродит мою веру в Пепе ле Пьюберти?
— Bonjour, mademoiselle!
Уже давно он мне ничего не говорил, поэтому я немного была застигнута врасплох его приветствием, хотя в течение недели ко мне подходили люди, с которыми я никогда до этого не разговаривала.
— Твоя статья задевает за живое, — сказал он. — Она заставила меня подумать о тех гадостях, которые я делаю и к которым я привык.
Странно, что Пепе снова говорит со мной. Особенно на английском.
— En français, s’il vous plaît! [21] — пропела мадам Роган.
Пепе сделал паузу, подбирая нужные слова:
— Je n’ai pas eu… les boules… a casser vers le haut avec ma petite amie… [22]
— Что? Прокомментируй, — попросила я. Либо я забыла французский, либо то, что он сказал, не имело смысла.
Он стал говорить шепотом:
— Мне не хватало смелости порвать со своей подружкой, пока я не прочитал статью.
Вот что он пытался сказать.
— En français. [23]
Пепе стал смотреть на потолок, словно англо-французский перевод был там записан. Через несколько секунд он пожал плечами и просто сказал:
— Merci, Jessica. [24]
Мне только оставалось додумывать, какое отношение имела моя статья к его разрыву с подружкой. Может быть, он встречался с ней, потому что тоже не хотел быть один, то есть по той же причине, по которой я хотела вернуться обратно к Скотти прошлой весной. Может быть, он думал, что ему нужна подружка, чтобы доказать, как играет гормон тестостерона в его возмужавшем теле. Может быть, из всех его имен: Перси Флойд, Пьер, Пепе ле Пю, Черный Элвис, Ботан — и Пепе ле Пьюберти (уже не мальчик, но еще не муж) было единственным, с кем он себя не отождествлял. А может быть, он не отождествил себя ни с одним из них. А вдруг, вчера вечером к нему пришло осознание, что он не «Злодей». Может быть, величайшая степень уверенности в себе, которой я так завидовала, была лишь маскировкой неуверенности? Но это не имеет отношения к делу. Потому что Пепе очень счастлив, что принял решение. И только подумать: я — тот человек, который помог ему прийти к этому решению. Клево. Может быть, мои авангардные статьи, и правда, смогут помочь другим изменить себя?
Но моя вновь приобретенная известность не меняет того, что я стала изгоем среди своих друзей, и мне теперь не с кем сидеть в кафетерии. Сейчас я провожу перерывы на обед с тренером, пытаясь восстановить свою ногу после травмы. Мой отец и тренер Килли находятся под впечатлением моей воли к победе. Ха! Лучше уж терпеть боль на тренажере, где я поднимаю ногу, чем сидеть весь ленч с группой псевдодрузей.
Я знаю, мне следовало бы трепетать от радости, что у меня такой успех.
— Да здравствует революция! — как говорила Хай в то время, когда она для меня еще была Хай.
Еще я не могу не думать об одном человеке, который, очевидно, не читал ее. Единственный человек, на которого я не произвела никакого впечатления. Человек, который вдохновил меня на написание этой статьи.
Тридцатое октября
Титаник, черный «кадиллак» 70-х годов замедлил ход и остановился на обочине как раз передо мной, когда я хромала домой из школы. Владелец привязал искусственный цветок к антенне, чтобы побыстрее найти машину на парковке перед торговым центром. На бампере наклейки: «НАЖМИ НА ГУДОК, ЕСЛИ ТЫ ЛЮБИШЬ СВОИХ ВНУКОВ И СЕКСУАЛЬНОГО ДЕДУШКУ». Пять совершенно новеньких бейсбольных кепок лежало вдоль заднего стекла, с гордостью красуясь, как на выставке. Из-за солнечных лучей, падавших на окна, было невозможно рассмотреть, кто был внутри, но я ждала, что голова в синей кепке высунется из окна и спросит дорогу к местному автосервису.
— Привет, дорогая! Тебя подвезти?
— !!!!!!!
— Я сказал, тебя подвезти?
— !!!!!!!
Я думала, Маркус уедет. Но он стоял, высунув голову из окна, ожидая ответа.
— Ну я живу меньше чем в трехстах метрах отсюда. Форест Драйв, 12.
Пауза.
— Поэтому меня не надо подвозить.
Еще пауза.
— Но ты бы хотела этого? — спросил он.
Боже, хотела ли я этого?!
Он знал об этом. Он склонился над передним сиденьем и открыл мне дверь.
— Залезай, я хочу поговорить с тобой. Я буду ездить кругами, если мне придется.
Счастье! Радость! Счастье! Радость! Счастье! Радость!
Так как я никогда не увижу спальню Маркуса, то опишу салон автомобиля, который помогает понять его характер.
Машина Маркуса. На кожаном сиденье были разбросаны пустые пачки сигарет «Мальборо», скатанные бумажные шарики из записной книжки. И не менее четырех больших измятых пластиковых стаканов из-под коктейля. Соломинки с засохшими капельками карамели валялись смятыми на заднем сиденье. На переднем сиденье среди скомканной бумаги виден крохотный кусочек, величиной с сантиметр с напечатанными буквами ROJA, шрифт сразу же узнаваемый, как в слове TROJAN, написанном на упаковке презерватива.
Заключение:!!!!!!
Он сгреб мусор. Если бы даже и заметил кусочек от упаковки презерватива, то не подал бы вида.
Я без труда села в машину. Для ноги было много места. Я положила рюкзак на сиденье между нами и захлопнула дверь, так что бутылка в форме желтой пальмы с освежителем воздуха качнулась в сторону. В машине запахло кокосами, пляжем, маслом для загара и загорелыми телами.
Маркус ничего не говорил, когда вел машину. Я чувствовала, что мне надо прервать молчание. Поэтому я сказала первое, что мне пришло в голову:
— Хм. Хорошая машина.
— Я люблю эту машину.
— Правда?
— Да, она принадлежала одному прикольному старику из приюта, — сказал Маркус.
Я работаю в доме престарелых.
Я чуть не сказала, что знаю об этом, пока не вспомнила, что предполагается, что я не могу об этом знать.