Однако ничего не сказала, потому что внезапно мне пришло в голову, что сначала надо бы узнать, есть ли у «сигаретного мальчика» подружка. Я подождала, пока он запустит колесо. На нем были написаны все месяцы года, разделенные на четыре сезона: зиму, весну, лето и осень. Это было самое лучшее колесо с сигаретами на набережной.
— Эй! У сигаретной стойки!
Десяток курильщиков повернулись в мою сторону. Мальчик не прореагировал.
— Не вы, а парнишка за стойкой, — кричала я громко, стараясь перекричать какофонию звуков.
Курильщики снова стали смотреть на колесо, Мальчик взглянул на меня, но ничего не сказал. Ему не разрешалось ни с кем говорить, кроме клиентов, пока он на работе.
— Да, «сигаретный мальчик». Ты. У тебя есть подружка?
Сначала он сконфузился. Затем на его лице появилась самодовольная улыбка. Эта была улыбка четырнадцатилетнего подростка, у которого подружка старше его на пару лет, очевидно, слишком горячая для его юного тела.
— Я не клеюсь к тебе, — сказала я нетерпеливо.
Он сник.
— Ну, быстро. У тебя есть подружка?
Он кивнул.
Я подумала обо мне и о Скотти, о Бриджит и Берке, о Сиде и Мирне, и меня опечалило будущее этого мальчика. Мне не хотелось увидеть его через несколько лет с татуировкой его Мирны на руке, оплакивающим свою потерянную любовь, поедающим один рожок с шоколадным мороженым за другим.
«Порви с ней, — умоляла я его. — Прежде чем зайдешь слишком далеко».
Но я не могла этого произнести вслух.
Стрелка волчка остановилась на осени. Выигравшие обрадовались. Проигравшие снова стали швырять двадцатипятицентовики. Колесо завертелось. Годы замелькали вновь.
Двадцать третье августа
Сегодня день рождения Хоуп. Я с волнением ждала все утро ее звонка, а когда зазвонил телефон, быстро подбежала и подняла трубку. Определитель номера замигал — номер не определен, но я это проигнорировала. Поэтому сама виновата, что состоялся следующий разговор.
— Джиеесс! Э-тооо й-а!
Я чуть не повесила трубку.
— Кто это?
— Это й-аа. Биэ-тоу-ни.
Мне бы следовало бы знать, что после медового месяца в Европе моя сестра приобрела какой-то странный акцент.
— Как ви жиэвйоте?
Щелчок в телефоне помешал мне произне¬сти в ответ стандартную фразу.
— У мьеня мо-бийль-ник.
Ее мобильник. Конечно. Держу пари, что она накупила их с десяток, разных цветов в тон одежды и автомобилей. Очевидно, обвал на бирже никак не повлиял на ее привычки.
— ЕЕЕсссс. Ма-м доу-ма?
— Нет.
— Ка-акх жи-ааль?
— Что?
— Ка-акх жи-ааль?
Как жаль. Бог мой. Да, клиника. Пожалуй, у нее хуже с языком, чем у Мадонны после «Ивиты».
— Па-жа-лста пиэ-риэ-дхай йееей эть-йшш еллвавава.
— Обязательно, — ответила я. — Если смогу перевести.
— Штоуу?
— Ничего.
— Гхраннт и йа киэ смоужийем прийиээ-хать на Дийээнь труода.
Лично мне совершенно все равно, что Г-кошелек и моя сестра не смогут приехать на День труда. Но моя мама очень расстроится. Это единственное, что она слышала от нее со дня свадьбы.
— Нет, не передам, — ответила я. — Ты сама ей скажи. Она сейчас показывает дом, но, должно быть…
— Нийэт. Ниэ смау-гу, — сказала Бриджит. — Йа на путийи в аэроу-порт. Йа лиэчу в (опять шум)… Йа заканчивайу… (опять шум).
Вот и весь разговор.
Я бы не удивилась, что этот шум она издавала специально, кашляя в телефон, чтобы прервать разговор со мной. Хочу сказать, что хотя она на одиннадцать лет старше меня, ведет себя как девочка-подросток.
Когда я сказала маме эту новость, она попыталась не реагировать на нее:
— Моя дочь. Завсегдатай модных курортов.
Но я видела, как она расстроена уже по тому, как ожесточенно она рубила овощи к ужину.
— Хватит сходить с ума, — сказала я.
— Кто, я? Схожу с ума? — спросила она, отрезая корень у салата-латука. ХЛОП!
— Тебе, кажется, не за что на меня сердиться, — сказала я.
— Ты провоцируешь меня специально, — сказала она, отрывая лист за листом.
— Я не провоцирую тебя! — парировала я. — Как я тебя провоцирую?
Как будто все как раз было не наоборот: не она провоцировала меня.
— Ты провоцируешь меня, задавая подобные вопросы: «Как я провоцирую тебя?» — сказала мама. — Поэтому перестань это делать и дай мне мира и спокойствия.
Как тебе хочется, блондинка.
Между прочим, когда позвонила Хоуп, она сказала, что ей очень понравился диск. Я была на седьмом небе от счастья. Но даже звонки Хоуп не могут избавить меня от мучительного самоистязания, пока я живу в этом доме.
Двадцать девятое августа
Сегодня Бриджит должна была вернуться из Лос-Анджелеса. Но день прошел, а я не получила от нее известий.
И на следующий день.
И через день.
Наконец, она позвонила мне. Но к этому моменту я уже знала от Сары, что внешность Бриджит была признана всеми «разведчиками талантов» в Голливуде «типично американской», но «недостаточно фотогеничной». И о том, что ее агент хотел, чтобы она поменяла свое беззвучное имя Бриджит Милхокович на более яркий сценический псевдоним «Бридж Милхауз», «Гетти Миллер» или «Бебе». (Без фамилии, просто Бебе). Но я была слишком расстроена, чтобы смеяться над всем этим. Очевидно, для нее подтверждение верности Берка было не столь уж важным. Все мое волнение было ни к чему.
— Привет! Я вернулась!
— Я уже это поняла.
— Извини, что я не позвонила тебе или не пришла. Я была занята, ну, распаковывала вещи и прочее, — объяснялась Бриджит.
— Угу!
— И мне пришлось привыкать к нашему времени.
— У-гуу!
Я ждала, пока она закончит извиняться и перейдет к основному вопросу: гулял ли Берк с кем-нибудь летом?
— И знаешь, мы с Берком очень заняты, — сказала она. — Ну, это своего рода воссоединение.
Ну вот наконец-то. Я готова была рассказать ей правду. Единственные девушки, с кем общался Берк все лето, — это Мэнда, Сара и я. Это была полуправда. Когда-то Бриджит из-за Берка сама перестала дружить со мной, оборвала наши отношения резко и сразу. Поэтому пусть теперь сама узнает правду. Пусть не вмешивает меня в это.
Похоже, что я сказала ей полуправду-полуложь, но это не имело особого значения. Бриджит совсем не интересовала правда, она ей была не нужна. Зачем она тогда придумывает, что их отношения с Берком идеальные. Все, что она ждала от отношений с ним, она получает, и даже больше.
Берк такой милый! Могу сказать, он по-настоящему скучал по мне все лето! Думаю, он беспокоился, что я брошу его ради, например, Бреда Пита или еще кого-нибудь! Он ждал меня в аэропорту с охапкой роз и с большой коробкой моих любимых конфет! Мы бы накинулись друг на друга прямо на полу в аэропорту, если бы там не было моих родителей! Это лето было таким тяжелым, но таким удачным для нас! И прочая сентиментальная дребедень!
Не могу поверить, что мне так было плохо при мысли, что Бриджит и Берк порвут отношения.
Они друг друга стоят. И от мысли, что мне придется наблюдать за тем, как Безмозглая команда лжет друг другу весь год, становится весело, но и хуже, так как весь год придется опасаться предательства с их стороны.
Первое сентября
Хоуп!
Мэтью Майкл Дарлинг умер двадцать лет назад. Хотя мы в разном положении, я знаю, ты можешь найти в этом связь.
Я по-своему скорблю по нему: примеряю новую одежду, в которой, может быть, пойду в школу.
Я спрятала ценники в рукава. Если бы я их отрезала, это означало бы, что я дала обязательства. Но мне крайне неловко давать обязательства, так как я чувствую, что никогда не надену эту одежду за пределами своей спальни. У меня такое ощущение, что эти предметы одежды так и останутся для меня чужими и с ними меня не будут связывать никакие воспоминания.