Вскоре погода нахмурилась и заставила Валерия идти над рекой на высоте 10—15 метров. Но наш командир понял, что теперь петлять над руслом опасно — легко врезаться в берега. Он повел самолет вверх и вышел из облачности на высоте 1000 метров.
Прошел еще час полета. Погода снова прояснилась. Впереди показался город. Валерий Павлович, качая машину с крыла на крыло, подозвал меня и Белякова.
— Комсомольск! Глядите, самый молодой наш город! — кричал он нам, показывая вниз.— Вот где живут настоящие герои, люди с железной волей и выдержкой. Их нужно обязательно, приветствовать!
Комсомольск, которому несколько лет от роду, не похож был ни на один город Дальнего Востока. Он хорошо спланирован. Улицы прямые и ровные.
Вскоре показался большой город с дымящимися трубами, радиостанциями, многоэтажными домами,
К нам подлетают самолеты эскорта. Чкалов, приветствуя в воздухе собратьев по профессии, качает «АНТ-25» с крыла на крыло, затем уменьшает обороты мотора до минимума и сообщает нам:
— Хабаровск! Наша первая остановка!
Вскоре мы увидели аэродром с тысячами горожан.
Через несколько минут самолет уже бежал по аэродрому.
Когда Валерий Павлович выключил мотор, мы услышали громкое «ура!».
Открыв верхние створки пилотской кабины, он стал на сиденье и громко воскликнул:
— Привет Особой Краснознаменной Дальневосточной армии!
В это время к самолету подали стремянки и подошли товарищи Блюхер, Лаврентьев, руководители Дальневосточного края и Особой Краснознаменной Дальневосточной армии.
Блюхер обнял Чкалова и крепко поцеловал его.
Со всех сторон к нам бежали взрослые и дети с огромными букетами живых цветов.
После митинга Василий Константинович Блюхер усадил нашу тройку в свою машину, и мы отправились к нему на отдых. Простой, гостеприимный и сердечный, Василий Константинович устроил нам замечательный прием. Кроме нашего экипажа, здесь были секретарь Далькрайкома ВКП(б) Лаврентьев, товарищи из крайкома партии и крайисполкома.
6 августа 1936 года мы вылетели из Хабаровска домой. Но на пути в Москву еще предстояло сделать остановки в Чите, Красноярске и Омске, о чем настоятельно просили трудящиеся этих городов. 10 августа мы попрощались с моим родным Омском.
Снова в столице
До Москвы оставалось около двух часов полета. Из штаба перелета по радио получили запрос: «Сможете ли быть в Щелково точно в 17 часов?» После короткого совещания командир попросил меня передать радиограмму: «Будем точно в 17.00. Просим разрешения пройти над Москвой». Тут же я принял: «Согласны. Разрешаем». Валерий Павлович, сидя за штурвалом, допытывал меня:
— А почему именно к 17.00? Ты понимаешь?
— Видимо, хотят ориентировать москвичей.
Никто из экипажа не представлял себе, что Москва и ее пригороды еще с утра 10 августа приняли праздничный вид. Улицы, площади, заводы и фабрики, дома пестрели красными и голубыми флажками, портретами руководителей страны и портретами экипажа «АНТ-25», а с 15 часов десятки тысяч жителей столицы потянулись на широкую магистраль, соединяющую Щелковский аэродром с Москвой. На автобусах приехали пионеры Ленинградского, Киевского и Бауманского районов. Среди них юные делегаты пионерского отряда ЦАГИ — дети строителей гиганта «АНТ-25».
Мы не подозревали также, что на Щелковский аэродром приехали и с нетерпением ждали прилета «АНТ-25» наши жены.
Чкалов вел самолет над крышами домов столицы, и нам стало ясно, что город специально подготовился к встрече экипажа «АНТ-25», хотя день 10 августа 1936 года был будничный — понедельник.
В окружении воздушного эскорта из двенадцати самолетов наш «АНТ-25» сделал плавный круг над Кремлем и лег на курс к аэродрому Щелково.
После посадки мы увидели, что нас встречает руководство страны. Митинг с горячей речью Серго Орджоникидзе, взволнованное слово Чкалова, путь по столичным улицам сквозь шпалеры радостных москвичей, забросавших наши открытые автомобили цветами, прием в Кремле, награждение членов экипажа «АНТ-25» орденами Ленина и почетными званиями Героев Советского Союза, бесконечные встречи с рабочими, учеными, колхозниками, писателями, пионерами, комсомольцами — все это беспредельно волновало экипаж Чкалова. Но особенно нас потрясло решение ЦК ВКП (б) о приеме нас в партию, решение, отвечавшее зову наших сердец.
Валерий непрестанно говорил нам: «Теперь я в неоплатном долгу перед советским народом и партией большевиков». Эти слова полностью разделяли и мы — его друзья, его соратники.
В те дни много говорилось о подготовке великого наступления советских людей на Арктику.