— Молодец у нас Саша, горжусь им! — Валерий Павлович искренно радовался за своего друга.
В это время Чкалов заметил, что французы, обычно оживленные, смеющиеся, вдруг затихли, в руках у многих из них появились газеты.
— Саша! Что случилось с твоими экскурсантами?
Беляков подошел к своему командиру, развернул дневной выпуск газеты и, показывая на помешенную в ней фотографию, сказал:
— Видишь ли, вот этот француз, летчик Андрю Жапи, совершая перелет, добрался до Гонконга и девятнадцатого ноября в шесть часов тридцать минут утра взял курс на Токио. На последнем участке перелета из-за скверной погоды ему пришлось лететь очень низко, и самолет врезался в гору. Жапи серьезно ранен...
Нужно было видеть, как остро переживал это несчастье с французским летчиком Валерий Павлович. Он долго беседовал с французскими коллегами, сердечно сочувствовал Андрю Жапи.
3 декабря началась разборка «АНТ-25» на стенде и подготовка буксировки его через Париж на аэродром в Ле-Бурже. На это ушло пять дней. Затем на аэродроме началась состыковка самолета и подготовка его к вылету на Родину.
До отлета домой мы побывали в ленинских местах Парижа. С волнением посмотрели домик на улице Мари Роз, где в 1910—1911 годах жили Владимир Ильич Ленин и Надежда Константиновна Крупская. Здесь они занимали две маленькие комнатки и кухню; кухня служила и «приемной» — местом задушевных разговоров с товарищами, приезжавшими к Ленину из России. Были мы и в деревне Лонжюмо, в пятнадцати километрах от Парижа. Здесь весной 1911 года Владимир Ильич организовал партийную школу для российских рабочих-большевиков. Слушателем школы в Лонжюмо был и Григорий Константинович Орджоникидзе, наш Серго, так много заботившийся о нашем экипаже.
Генерал Игнатьев и его супруга повезли нас в Лувр, знаменитую сокровищницу искусства. Затем мы проехали на Елисейские поля, осмотрели Триумфальную арку, побывали в Пантеоне. У Дома Инвалидов увидели место, где был захоронен маршал Фош, главнокомандующий французской армией во время первой мировой войны. Чкалов был удивлен тем, что Фош похоронен именно здесь, а не в Пантеоне.
— Видите, Валерий Павлович,— пояснил генерал Игнатьев,— у французов есть обычай, по которому всякому великому человеку Франции после смерти полагается двадцатипятилетняя поверка, выдержав которую, покойный может попасть в Пантеон.
— Неплохой закон,— заключил Чкалов.
18 декабря мы вылетели в Берлин. В столице Германии наш самолет осмотрели крупные чины фашистской партии и государства. В городе мы видели следы произвола громил из штурмовых отрядов Гитлера, от которых веяло средневековой инквизицией. Видеть своими глазами эти зверства было невыносимо тяжело. Валерий Павлович просил нашего посла сделать все возможное, чтобы мы поскорее улетели домой.
20 декабря «АНТ-25» стартовал с Темпельгофского аэродрома.
И вот счастливая минута — командир подруливает к ангару на Центральном аэродроме имени Фрунзе. Выключен мотор. Все стихло.
Мы рады, как дети, и не скрываем этого чувства, обнимаем и целуем встречающих, словно не виделись с ними много лет...
Часть II
Через Северный полюс
В работе и мечтах о полёте
Наступил 1937 год. Чкалов втянулся в работу на заводе имени Менжинского, продолжая испытывать новые самолеты конструкции Поликарпова. Я работал летчиком-испытателем на авиационном заводе. Беляков приступил к занятиям со слушателями академии имени Жуковского.
Завершив испытания истребителя танков «ВИТ-1», Валерий Павлович переключился на «ВИТ-2», который имел более мощное вооружение.
На этой двухкилевой машине стояли жидкостные моторы М-103, а затем М-105, что позволило получить скорость 533 километра в час.
По чертежам конструкторского бюро Чкалов, как шеф-пилот завода, наблюдал, как зарождаются новые типы самолетов Поликарпова: «Иванов», «СББ», «И-180».
Все больше втягивался Валерий Павлович в круговорот общественной жизни, выступал на рабочих собраниях, все чаще привлекали его в качестве автора статей в газеты и журналы.
Несмотря на чрезвычайную занятость, летчик-испытатель не упускал возможности послушать оперу в Большом театре или побывать на спектакле в Художественном или Малом театрах столицы.
К этому времени относится его знакомство со знаменитыми артистами: Климовым, Качаловым, Тархановым, Козловским, Михайловым, Москвиным.
Валерий Павлович был истинным книголюбом и вдумчивым читателем, всегда имел о прочитанном свое мнение. Когда вышла последняя часть «Брусков», он сказал своему другу, писателю Панферову: «Конечно, критик я липовый, но все же кое-что скажу... Деревню ты знаешь неплохо, но в некоторых сценах романа есть неестественные и нежизненные зарисовки». И писатель, насколько помнится, со многими замечаниями Валерия Павловича согласился.