Все ожидали, как будет реагировать Чкалов. Валерий поправил вечно спадавшую на лоб прядь русых волос и, глядя в окно вагона, сказал:
— В этой статье и намека нет на то, что Джимми собирается идти по нашему маршруту! А дозаливку горючего над Канадой или Аляской осуществить не так просто — мы с Ягором лет шесть назад этим делом много занимались, работая в Научно-исследовательском институте ВВС.
— А почему так сложно? — спросил кто-то из гостей.
— Даже в районе своего аэродрома встретиться с заправщиком сложновато. А если будет плохая погодка? Как тогда? — сказал Чкалов, откладывая газету в сторону.
Наступило молчание. Я взял газету и увидел в ней статьи Громова, Юмашева и Данилина.
— Валерьян, Саша,— сказал я,— послушайте, какие дифирамбы воздают нам члены экипажа «АНТ-25-1».
Чкалов оторвался от окна и, взглянув на меня, спросил, усмехаясь:
— Опять, поди, выдумал подначку?
— А вот послушай, что пишет Громов: «Пилот мирового класса... Эти строки пишутся на пути в Сан-Франциско — в город, который совсем недавно так гостеприимно встречал наших товарищей Чкалова, Байдукова и Белякова. Они сейчас приближаются к Москве, с которой связаны наши мысли и чувства. Мы представляем себе, какая восторженная встреча ожидает наших товарищей в столице нашей Родины, какие заслуженные овации приготовлены им, впервые после Линдберга совершившим перелет мирового значения.
Хочется присоединить и свой голос к общему потоку приветствий, которые будут направлены в эти дни по адресу славного экипажа «АНТ-25». Нам, знающим трудности этого полета, особенно понятно все значение подвига пионеров трансполярного рейса, и мы знаем, какого признания они заслужили. Да будет позволено мне прямо сказать: я люблю Валерия.
Я помню, как в серпуховской школе он проходил со мной курс высшего пилотажа и воздушного боя. С тех пор я знаю этого исключительной храбрости пилота-истребителя, отличного товарища и сердечного человека. Такое мнение укрепилось среди всех, хорошо знающих Валерия Чкалова.
Еще в то время, когда Валерий кончал школу, все считали его летчиком выдающимся по мужеству и умению. В последние годы он стал пилотом мирового класса, обладающим феноменальной выносливостью, храбростью, решимостью. Это было видно и раньше, а сейчас это доказано на деле. Жму твою руку, Валерий, и поздравляю тебя, Байдукова и Белякова со счастливым возвращением на Родину. Михаил Громов, Герой Советского Союза. Сан-Франциско».
Чкалов, глядя на всех, тихо сказал:
— Спасибо тебе, мой учитель, за добрые слова.— И добавил: — Вот оно что! И тебе и Саше отдельные посвящения. Читаю, слышите? «Гордость советской авиации...»
Вскоре поезд убавил ход и в 16 часов 13 минут подошел к перрону Белорусского вокзала. К дверям вагона подошел Чкалов. Взволнованный, он весело улыбался и, видя забитый тысячами людей перрон, поднял руку, приветствуя встречающих. Поезд остановился, и мы трое, стоя рядом друг с другом, услышали восторженные овации и приветственные возгласы.
Вместе с нашими женами и детьми, родными и друзьями проходим через людской коридор и появляемся перед десятками тысяч москвичей на привокзальной площади.
Валерий говорит мне на ухо:
— Черт его знает почему, а волнуюсь, как еще до этого ни разу не волновался, даже в Америке.
Поднимаемся на трибуну. Оркестр играет «Интернационал».
Многотысячные делегации трудящихся столицы встречают экипаж «АНТ-25» поздравительными лозунгами.
Митинг открыт по поручению ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР. Экипажу «АНТ-25» передают привет руководителей партии и правительства. С краткой ответной речью выступает Чкалов, которому несколько минут тысячи встречающих не дают возможности начать слово.
— Здравствуй, родная страна! — говорит командир «АНТ-25».— Здравствуй, родная Москва! Мы очень счастливы и горды тем, что нам первым пришлось проложить новый маршрут, который лежал через Северный полюс в США...
И вновь долго не смолкающие аплодисменты и крики «ура!». Митинг окончен. Мы сходим с трибуны. Усаживаемся в увитые гирляндами цветов открытые автомобили и медленно выезжаем на улицу Горького, эту, ставшую уже традиционной, магистраль героев. Чкалов, прижимая к себе жену и сына, говорит восторженно:
— Лелик, Игорюшка! Поглядите кругом: какие улыбки, сколько доброжелательства...
Улица Горького — сплошное море людей. По мере продвижения по этой магистрали с балконов домов сыплется пурга листовок, напоминая о тех полярных циклонах и вьюгах, сквозь которые пробивался «АНТ-25», летя через пространства «полюса недоступности».