Монография состоит из четырех глав. Основное содержание первой главы составляет критический разбор различных философско-антропологических концепций. Анализ начинается с теоретического опыта М. Шелера, идеи которого составляют золотой фонд современной философии. Мы во многих вопросах разделяем его позицию. На наш взгляд, метафизические опыты Макса Шелера могут служить источником философского вдохновения.
В третьем параграфе выясняется предмет и функции философской антропологии. Ее предназначение определяется как со-прояснение и со-творение сущности (логоса) человеческого бытия.
Во второй главе рассматриваются методологические ориентиры исследования, взаимоотношения метафизики и философской антропологии. Среди постулатов первой философии, обеспечивающей адекватное постижение сущности человека, выделяются идея natura sapiens, идея становящегося Космоса. Сущность природного бытия выражается понятием логоса и понимается как совокупность устойчивых универсальных отношений.
Второй параграф посвящен обоснованию светской теологии как философской дисциплины, изучающей религию. На наш взгляд, эта дисциплина обладает высоким эвристическим потенциалом и может выполнять роль своеобразного верификатора различных теорий и эпистемологий.
Третья глава является в определенном смысле ключевой. Здесь формулируются и дискутируются важнейшие положения, в том числе: человек есть homo creans; человек становится тем, кем он становится. Анализ первых аксиом философии абсурда Камю приводит к любопытным заключениям. Согласно одному из них, наше категорическое требование абсолюта, которым мы часто грешим, ответственно за состояние абсурда.
По всей видимости, предложенное определение души вызовет немало вопросов. Мы полагаем, что душа (сущность, логос) человека заключается в совокупности (внутренних и внешних) устойчивых и всеобщих отношений человека с миром. Наш анализ свидетельствует о том, что душа человека бесконечна и, следовательно, включает в себя бессмертное начало.
Четвертая глава в большей степени, чем предыдущие разделы, связывает понятие гуманизма с философской антропологией. В этой связи рассматривается концепция сверхчеловека Ницше и утверждается императив, запрещающий выставлять окончательные оценки человеку. Каких бы то ни было окончательных приговоров быть не должно, они ошибочны с точки зрения метафизики уважения к человеку. Мы стремились показать, что принцип гуманизма помимо прочих достоинств обладает и эвристической ценностью.
Исследование во втором параграфе феномена отчуждения обусловлено проблемой свободы, поскольку степень свободы человека обратно пропорциональна степени его отчуждения. Анализ марксовой концепции отчуждения приводит к несколько неожиданным выводам.
В заключении представлены основные результаты наших поисков.
В своей работе мы апеллировали прежде всего к философской рефлексии, поскольку убеждены, что философия может давать положительное знание, причем весьма ценное, благодаря его универсальности. Мы верим в будущее метафизики, в частности потому, что время анализа первых принципов той или иной науки есть время философии. А это время, как правило, — настоящее.
Глава 1
Философская антропология как самостоятельная дисциплина
1.1. Макс Шелер: новый опыт философской антропологии
«Положение человека в Космосе» — так называлось сочинение Макса Шелера (1874–1928), опубликованное в 1928 году. Оно представляет собой краткое резюме философско-антропологических воззрений, которые автор в течение многих лет излагал в своих лекциях.
В этой небольшой работе предпринимается попытка «дать новый опыт философской антропологии» (Шелер 1988, 32). Сущность человека исследуется на самой широкой основе.
а) Проблематичность человека
Прежде всего констатируется три несовместимых типа представлений о человеке в европейской культуре. Первый круг идей связан с иудейско-христианской традицией. Второе направление — это философское понимание, возникающее в эпоху античности. Третий образ человека предлагает современное естествознание.
Принимая эту общую классификацию, можно указать еще на восточный круг представлений, например, буддизм. Если допустить, что в начале века восточная мудрость была редкостью для образованного европейца, то сегодня в Старом свете происходит активная ассимиляция альтернативного опыта. Тем не менее следует согласиться с Шелером, что все известные интерпретации не дают целостной концепции: у нас нет единой идеи человека. По-прежнему актуальна оценка философа: «еще никогда в истории человек не становился настолько проблематичным для себя, как в настоящее время» (Шелер 1988, 32).