Не безнадежны были и водометные движители, ставшие возможными благодаря изобретению в 1838 г. А. А. Саблуковым центробежного насоса. Такой двигатель (понятно, с ручным приводом) уже в 1840 г. предлагал известный корабельный инженер С. О. Бурачок. Никаких препятствий не было и для оснащения подводной лодки обыкновенной паровой машиной с уже хорошо известным в то время гребным винтом. Вполне реальным был и ручной привод к этому винту. Именно таким образом действовала появившаяся в 1850 г. подводная лодка немецкого изобретателя В. Бауэра. Ему удалось увлечь своим изобретением великого князя Константина Николаевича, который на сооружение в 1855 г. в России усовершенствованной модификации лодки выделил 74 тыс. руб. Это было в 2,5 раза больше, чем стоили все работы по лодке К. А. Шильдера.
Участники испытаний этой лодки, включая и Б. С. Якоби, вынуждены были с горечью отмечать, что все "новшества", которыми так гордился Бауэр в своей лодке, были уже ранее осуществлены К. А. Шильдером и эпохе, столь бездумно обошедшейся с великим изобретателем, требовалось лишь одно — правильная постановка задачи. Всякие были в России времена, всегда несладко жилось на ее земле людям, одержимым великими идеями и высоким талантом творчества. Но не было в ней более последовательного и бездушного умерщвления талантов, чем это было при блаженной памяти императоре Николае Павловиче. Словно вся историческая нечисть России из всех ее самых несчастливых эпох собралась под крылом этого царствования.
Рабы и льстецы, удостоенные личного доверия императора, тесной гурьбой переполняли все ступени государственной власти, топча и презирая всех, кто "мел проявить хотя бы искру мысли, творчества и инициативы. Самые светлые умы, чтобы хоть что-то сделать для России, были вынуждены также идти на поклон и угождать вознесенным над ними бездарностям и невеждам. И вот уже граф Клейнмихель с легкостью помыкает отданными в его распоряжение талантливыми инженерами П. П. Мельниковым и Н. О. Крафтом — строителями Николаевской железной дороги. Светлейший бездельник князь А. С. Меншиков вынуждает адмирала М. П. Лазарева угодничать перед ним и смиренно умолять о заказе парохода для Черноморского флота ("…Может быть, Ваша светлость, еще придумаете какое-нибудь средство к пополнению этого недостатка нашего? А сберечь пароход на продолжительное время я сумею…").
Точно так же и К. А. Шильдеру приходилось ожидать решения судеб своих изобретений от военного министра князя Чернышова, получившего эту должность лишь за особое усердие в сыске, дознаниях и казни декабристов. Леденящий холод повсеместно насаждаемых императором реакции и самодовольного невежества сковал всю Россию, и только самому себе император оставил право мыслить и проявлять инициативу. Не пожелавший внять патриотическому порыву декабристов, до конца дней своих не переживший страх, вызванный этим восстанием, Николай I ради сбережения неограниченного самодержавия не задумался принести ему в жертву все величие и будущее России.
Развращенный произволом крепостнического рабства, привыкший все новинки быта и техники, не исключая и военных пароходов, бесхлопотно "выписывать из Англии", сугубо иждивенческий по своей сути, не озаренный ни малейшим проблеском творчества и инициативы (исключая, конечно, проектирование мундиров, шпицрутены и парады), режим графов Клейнмихелей, князей Меншиковых и Чернышовых был органически неспособен подняться до высо" осознания сложности и глубины проблем развит ая науки и техники. Они при этом развитии лишь присутствовали. Их ленивые умы отказывались воспринимать тот факт, что даже на передовом западе с его далеко опередившим Россию промышленно-рыночным развитием изобретения не рождаются сами собой. За каждым из них — долгие годы и десятилетия мучительного упорного труда, борьбы с невзгодами, конкурентами и косностью общества.
Император и его вельможи не хотели понять, что в России, где для изобретений практически не было научно-промышленной почвы, они могли состояться лишь путем затраты неизмеримо большей энергии, а их осуществление всегда нуждалось в поддержке государственной власти. Но эта власть, состоявшая почти исключительно из льстецов, невежд и казнокрадов в каждом изобретателе видела лишь помеху своему безбедному существованию. В лучшем случае — при благожелательном отношении императора-изобретатель мог рассчитывать на некоторое денежное вспомоществование, позволявшее собственными силами провести еще не гарантировавшие окончательного успеха опыты. О какой-либо действенной государственной координации трудов ученых, изобретателей, промышленников, об оценке их перспектив, эффективности и планировании — что давало столь осязаемый результат при Петре I и в первые послереформенные годы — не было и речи.
Изобретатели были всегда предоставлен ы сами себе. И когда князю Чернышову наскучило возиться с проектами К. А. Шильдера, он, не утруждая себя размышлениями, с легкостью переправил их в Морское ведомство, которым правил один из любимцев трех императоров (двух Александров и Николая) светлейший князь Александр Сергеевич Меншиков. Бывший юнкер коллегии иностранных дел, позднее, в 29 лет, генерал-майор по квартирмейстерской части, он по прихоти императора Николая Павловича в 1828 г. был вдруг вознесен над всем сонмом заслуженных адмиралов и в чине контр-адмирала сделан начальником морского штаба его императорского величества.
Так началось унижение и деградация флота, который светлейший любимец привел к краху в Крымской войне. Одной из акций этого "инженера- любителя", как с внутренним, наверное, отвращением вынужден был льстиво называть его М. П. Лазарев, стало и решение судьбы изобретений К. А. Шильдера. Поняв, что скорых лавров они не обещают, а расходов потребуют, князь санкционировал вполне экономическое решение: передать лодку на иждивение изобретателя, предоставив ему право безвозмездно заниматься ее усовершенствованиями. Недостроенным остался ракетный пароход, а пароход "Отважность" за полцены продали с торгов.
Брошенный властью и принужденный искать средства частно-предпринимательской деятельностью, К. А. Шильдер продал лодку на слом и пытался организовать пароходную компанию. Побывав в 1847 г. для переговоров о заказе на известном шведском заводе Общества Мотала, он узнал, что шведы, оказывается, уже готовы и даже частично начали осуществлять идеи его "ракетно-фугасных" пароходов. В Карскроне они строили быстроходный винтовой пароход с двумя палубами, из которых одна "баррикадирована до ватерлинии, а другая обыкновенная для помещения артиллерии". Выражая готовность построить подобный пароход и для России, шведы гарантировали его неуязвимость от прицельных выстрелов орудий самых больших калибров.
Внутреннее расположение подводной лодки К.А. Шильдера.
1- башни; 2,3 — трубы для обмена воздуха; 4- вентилятор; 5- свинцовые гири; 6 — вороты для подъема и опускания гирь; 7- рычаги гребных приспособлений; 8- руль.
Проектируют в Швеции и пароходы, у которых палубы устроены "наравне с горизонтом воды". В мирное время они могут употребляться "для обыкновенной морской службы", а в военное время они будут превращаться "в ракетные и минные пароходы", действующие преимущественно в ночное время. Нетрудно было сообразить, что подобные полупогруженные пароходы с их ракетами и минами были способны стать тем грозным оружием, которое могло заставить иностранные флоты воздержаться от приближения к берегам России.