Через полчаса Али-Кушчи спустился вниз. Сторож тащил за ним туго набитый бумагами мешок.
— Дай лепёшек на дорогу, — сказал сокольничий, приторачивая мешок к седлу. — Я не успел взять из дому.
…Больше никто не подходил к зданию, не поднимался на его плоскую крышу, чтобы следить за движением светил в чёрном небе. Покрывались серой пылью хитроумные приборы, и пустынны были залы и кельи, расписанные картинами и схемами, изображавшими планеты, звёзды и земной шар, разделённый на климатические пояса: люди не смели подходить к проклятому шейхами холму. Пока не смели…
Но однажды утром муэдзины возвестили о воле шейхов: обсерватория, прибежище неверия и скверны, должна быть разрушена. Память об Улугбеке должна быть стёрта с лица земли.
…Первыми к подножию холма успели дервиши. За ними потянулись верующие и любопытные. Дервиши бесновались, подогревая толпу. Они тяжёлыми кетменями, палками, ногтями выламывали изразцы, украшавшие обсерваторию, разбивали приборы. Вскоре на холм втащили привезённые по приказу Абдал-Лятифа стенобитные машины. Некоторое время крепкие стены сопротивлялись ударам, но всё больше кирпичей и плит отлетало от основания, и наконец стена рухнула, подняв к раскалённому небу тучи жёлтой пыли. А потом пришла ночь, и холм был пуст, и не осталось на земле следа Улугбека, и шейхи легли спать спокойно.
…В Герате Али-Кушчи встретили друзья. Там звездочёта знали. Али-Кушчи не раз уезжал в другие страны по поручению Улугбека, чтобы познакомиться с тем, что делают астрономы и математики. Поездки приводили сокольничего даже в Китай. В Герате он был в безопасности.
Через несколько лет Али-Кушчи, к тому времени уже известный на Востоке под именем «Второй Птолемей», переехал в Константинополь, недавно завоёванный турками и переименованный ими в Стамбул. Там он завершил основное дело своей жизни: он отпечатал в типографии труды Улугбека — книгу его звёздных таблиц и введение к ним.
Книгу погибшего хана сразу же перепечатали в Дамаске и Каире. В XVII веке её трижды издавали в Лондоне, печатали в Париже, Флоренции, Женеве… Точность звёздных таблиц настолько поразительна, что многие учёные сомневались в их подлинности: казалось невероятным, что в XV веке, до изобретения телескопа, она была достижима.
Книга разошлась по всему свету. Однажды её увидел магараджа Джайпура Джайсингх II. Магараджа любил книги, а Аурангзеб, Великий Могол, суровый фанатик, испепеляемый жаждой власти и страхом потерять империю, презрительно посмеивался над причудами мальчишки — Джайсингху было всего пятнадцать лет. Но мальчишка был храбр, и отряды его верны. После одной из битв Аурангзеб обнял пятнадцатилетнего командующего джайпурской конницей и назвал его храбрейшим из храбрых.
А храбрейший из храбрых улизнул потом с шумных победных торжеств и скрылся в своём шатре. Он читал книгу хана Улугбека о звёздах, и это было куда интереснее и важнее пира и славы.
Шли годы. Джайсингх много воевал, но как только наступал перерыв в бесконечной цепи войн и походов, магараджа покидал армию и возвращался домой в один из своих домов в Дели или Джайпуре. Там он в который раз раскрывал потрёпанную книгу Улугбека. Полководец учился.
При дворе Джайсингха жили и работали крупнейшие индийские учёные: Уддамбри Гуджарати — автор первых индийских таблиц логарифмов и переводчик Улугбека на хинди, великие астрономы и математики Пундарик Ратнакар и Джаганнатх. Зная об образованности и мудрости молодого магараджи, учёные со всех концов разорённой страны стекались к нему во дворец, и каждому находились там комната для работы, чашка риса и, главное, общество ему подобных.
И в 1724 году Джайсингх начал строительство первой своей обсерватории. Всего он построил их пять, и четыре из них сохранились по сей день…
Книга, повествующая о чудесах Индии, лежала на столе археолога Вяткина рядом с работами Улугбека и Али-Кушчи. В этой книге под старыми гравюрами, изображавшими странные, будто неземные, геометрически правильные здания, стояли слова: «загадочные», «таинственные». Автор книги, немецкий путешественник, рассказывая об этих, казалось бы, лишённых смысла сооружениях — об огромных каменных кольцах, треугольниках и величественных лестницах, ведущих в небо, — считал их порождением мистических увлечений магараджи Джайпура Джайсингха II.
Вяткина не интересовали соображения не сведущего в астрономии путешественника. Он знал, что Джайсингх был великим астрономом и в своих работах неоднократно подчёркивал, что он ученик Улугбека, хотя их разделяли триста лет.