Между тем стоящая возле круглого окна эльфийка пролопотала, бросив на меня взволнованный взгляд:
— Ты чего копаешься?! Быстрее! И на кой чёрт тебе сдалась эта банка? Ой, выругалась.
— В банке чай, хороший. Может быть даже пуэр. Жалко оставлять, — прохрипел я, мазнув мутным взглядом по вытаращившей глаза Ленке, а затем проковылял мимо неё и выбрался на крышу, где меня едва не сдул слабый ветерок, приятно обдувающий разгорячённое тело. Благо, что я успел схватиться за спутниковую антенну.
Девушка же прокудахтала, выбравшись следом за мной на металлическую черепицу крыши:
— Матвей, тебя трясёт и ты весь мокрый. Что с тобой?
— Да там у кого-то через дорогу попса заиграла. Едва-едва не блеванул, и вот до сих пор не отпустило, — промычал я и осторожно двинулся к соседней крыше, глядя вниз, где сверкали сине-красные милицейские огни только что подъехавших машин, среди коих был «уазик» и «девятка».
Ленка ничего не ответила на мою шутку, а благоразумно сконцентрировалась на том, чтобы не сверзиться вниз. И у неё получилось не упасть.
Мы, несмотря на темноту, благополучно преодолели две крыши, а потом стали спускаться с другой стороны улицы, решив воспользоваться балконом дома, за чьими окнами обосновался мрак.
Мне пришлось прыгать с двухметровой высоты, держа банку обеими руками. И когда мои подрагивающие от слабости ноги ударились о балкон, то я шлёпнулся на задницу и от души блеванул прямо между согнутых ног.
— Фу-у-у, — донёсся до меня сверху голос Ленки, которая скривилась в омерзении.
— А это всё твоё палёное пиво, — пробурчал я, вытерев губы, а затем положил возле блевотины небольшую игрушечную мышь, которую обычно покупают домашним котам. Она лежала в углу балкона, так что мой мозг сообразил подставить животное.
— Пиво было хорошим, — возмутилась девушка и приготовилась прыгать.
— Ловлю, — бросил я, поднявшись на ноги и расставив в стороны руки.
Эльфийка сиганула с крыши. Но она не попала в мои объятия, потому что меня качнуло назад. Девушка пролетела мимо, тоже не удержалась на ногах и ударилась коленом об пол балкона.
— Ой, ё-ё-ё, — прошипела Ленка, болезненно сморщившись.
— Нет, не «ой, ё-ё-ё», а твою мать моё колено, — со знанием дела поправил я её.
— А чего ты не ловил, раз уж взялся? — недовольно процедила остроухая, опалив меня огненным взглядом.
— Передумал, — пожал я плечами и смахнул пот со лба, после чего перелез через перила балкона и спрыгнул.
На сей раз мне довелось упасть на мягкий газон.
Ленка же приземлилась на ноги возле меня, потом резко выпрямилась, испустив стон боли, и захромала к калитке. Я поплёлся за ней, чувствую себя так, словно оказался голым на морозе. Зуб на зуб не попадал, кожа покрылась пупырышками, а внезапно прозвучавший взрыв, ввинтился в мои уши так слабо, словно в них напихали ваты.
Всё же я обернулся, едва не выпустив из рук банку, и увидел дым, который потянулся к небу с той стороны улицы. Там кричали люди и лаяли громкоговорители милиции. Но вроде бы никто не пострадал. Народ орал от страха, а не от боли.
Ленка же схватила меня за плечо и горячо выдохнула прямо в лицо:
— Матвей, что нам делать дальше?! Мы не доберёмся незамеченными до машины!
— Нам придётся притвориться семейной парой, — улыбнулся я и перелез через небольшой заборчик, огораживающий газон, примыкающий к дому, в котором уже зажглись огоньки.
— Но как нам это поможет? — опешила Ленка, последовав за мной. — Нас всё равно запомнят, а то и остановят!
— Просто делай то, что я тебе говорю. Быстро обними меня, — подпустил я стали в голос и потопал по улице.
— Ладно, — буркнула девушка и нехотя приобняла меня.
— Так-то лучше, — усмехнулся я, а затем отодвинул в сторону крышку канализационного люка и сладко предложил Ленке: — Спускайся, дорогая.
— А зачем я тебя обнимала? — вытаращила она глаза.
— Тебе разве не понравилось?
— Вот ты… — прорычала эльфийка, пытаясь подобрать какое-нибудь оскорбление, но её лишь хватило на совсем не обидную концовку: — Гад.
— Ну, нормально, — иронично похвалил я её. — Даст бог, я обучу тебя благороднейшему из искусств — сквернословию. В этом плане русский язык чрезвычайно могуч.