А вот дальше было куда интереснее. В памяти хранились воспоминания о том, что в ночь гибели старших Поттеров, Сириус Блэк появился уже после всего произошедшего и выглядел совершенно невменяемым. Однако, сына своего друга, вопреки официальной позиции властей, не торопился убивать и даже некоторое время обдумывал куда с ним податься. Сорвавшаяся с его губ фраза «Неужели мне придется идти к матери?» явно намекала на то, что бросать крестника на произвол судьбы мужчина не собирался. А вот дальше начались странности.
Появившийся Хагрид получил полуторагодовалого малыша на руки с наказом отправляться в особняк Альфарда Блэка и записку для искомого о ситуации. Сам же Сириус принялся что-то колдовать, бормоча о том, что теперь ещё надо доказать его невиновность. При этом слова «крыса» и «хвост» повторялись неоднократно, чередуясь с ругательствами и проклятиями. Затем в его спину прилетело какое-то заклинание и появился Дамблдор, приказавший Хагриду не торопиться. Затем сознание покинуло ребенка, коим в тот момент являлся я-Гарри.
Вывод однозначен. По каким-то причинам директор Хогвартса очень не хотел допускать попадания ребенка в руки родственников Сириуса. Более того, судя по тому, что вообще удалось выяснить, он умудрился «спрятать» меня, о чем неоднократно публично заявлял, когда многие маги поднимали вопрос о месте нахождения «национального героя». Последнее, к слову, было весьма спорным утверждением.
Судя по газетным вырезкам, к моменту наступления той самой ночи, ситуация в стране начала стабилизироваться. Бои между политическими группировками сходили на нет, а Министерство и вовсе дало право Аврорату убивать на месте что Пожирателей Смерти, что членов Ордена Феникса, что любого, кто попробует нарушить порядок. Именно жесткие меры, принятые для подавления беспорядков, начали гасить пламя гражданской войны, в которую были втянуты все слои населения и политические группировки, коих, к моему удивлению, насчитывалось куда больше двух. Ведь, помимо Пожирателей и Ордена Феникса имели место объединения знати, боевые отряды гильдий, гоблины попытались устроить очередное восстание, чего не произошло из-за того, что с ними сцепились в попытке разрушить монополию на единственный банк волшебников гномы и дворфы, умудрившиеся ради этого дела даже на время прекратить свои распри и договориться.
Ко всему этому стоит добавить резко вспомнившие о кровной мести рода аристократов, решившие под шумок гражданской войны разделаться со старыми врагами, а так же активизировавшийся криминал из числа маргиналов магического мира. Довеском шли местные оборотни, как врожденные, так и обращенные, которые тоже решили откусить себе долю в пироге, именуемом Магической Британией. Самой же малочисленной, но наиболее опасной группировкой, что внесла лепту в кровавые события тех лет, являются вампирские кланы. Кровососы не слишком разбирались в политических взглядах своих жертв и наличии у них дара, попросту устраивая нападения на деревни простецов и поселения магов. В первом случае живых не оставалось в принципе, а вот во втором – когда как. Обыватели, даже одаренные, это не боевые маги. Отбиться от весьма опасной нежити дело не простое, особенно, если вампиры не свежеобращенные, а старые и опытные, развившие свои посмертные силы и полностью их освоившие. Тут далеко не каждый боевик сможет с ними справиться. А уж если речь идет о внезапном нападении… Нет, защитные артефакты, обереги и ритуалы немного помогали, но панацеей не являлись. Их вполне можно взломать, если на это имеется время. Так и происходило, когда налеты нежити совпадали с очередной волной боев между группировками магов, куда отправлялись силы Аврората…
Фактически, смерть лидера одной из группировок не слишком повлияла на ситуацию, лишь немного ускорив развязку. Государственная машина, раскачавшаяся и пришедшая в движение, смазанная кровью граждан, была уже неостановима и, подобно катку, неотвратимо давила любые намеки на продолжение кровавого «банкета».
Закончив анализ воспоминаний, в том числе, касающихся уже жизни меня-Гарри в Хогвартсе, я открыл глаза и попытался встать. Тело оказалось вялым и едва шевелилось. Только теперь я осознал что испытываю дикую жажду.
Как выяснилось, сейчас была ночь, судя по темному небу в окнах больничного крыла, куда меня поместили в бессознательном виде. Повязка на плече уже отсутствовала, а на месте громадной раны обнаружился примерно тех же размеров шрам.