Осень выдалась в этом году на редкость теплая. Долго не выпадал снег, медленно увядали сочные желтые травы. Наянтай с внуком поставили свою юрту недалеко от зимней на верхнем пастбище и жили там, не зная забот, до самых заморозков. Хотя Банди и не был ни к чему приучен, деда он слушался, животных любил и вообще помогал как мог.
С первыми холодами старик Наянтай думал перебраться в зимнюю юрту, куда сын еще осенью привез все необходимое — топливо, продукты. Дверь юрты не заперта, можно войти, отдохнуть, приготовить пищу, стоит только отвязать ремень у входа. Таков обычай степей. Это в городе запирают квартиру на несколько замков, да еще держат злую собаку. А на Алтае дверь оставляют открытой — входи, путник, отдохни с дороги, согрейся. Думал старик Наянтай перебраться на зимовье. Но все вышло иначе. Услышал он ночью, овцы блеют, выглянул на улицу. Ночь была теплой, медленно падал снег. Ничто не предвещало беды. Но у Наянтая глаз наметанный. Понял, что с перекочевкой нельзя ни минуты медлить. Вернулся в юрту, принялся будить внука:
— Банди, вставай, вставай, внучек… Снег пошел. Того и гляди пурга заметет. Пора на зимовье. Вдруг ударит мороз, станет гололедица, овцы без корма погибнут. Я пойду за верблюдами. А ты седлай коней…
Но мальчишка разоспался, глаз не разлепит.
— Быстрее вставай! Разве мужчины спят так долго? Все проспишь! Вставай, мальчик!
Старик не ошибся. На рассвете задул сильный ветер, замела поземка. Все потонуло в непроницаемой снежной мути. Овцы шли, подгоняемые ветром, волей-неволей и старику с внуком пришлось брести вслед за ними, ведя в поводу навьюченного верблюда. Целый день блуждали они по степи в поисках зимней юрты. Нет, в такую пургу не найти зимовья. И тогда старику пришла мысль о перевале Тэнгэр-уул. Ведь он совсем рядом.
III
Вот и перевал! Глаза старика молодо заблестели, как будто он достиг главной цели жизни. Казалось, и овцы обрадовались не меньше старика, заскользили вниз по смерзшемуся снегу.
Чего не бывает в жизни. В молодости Наянтай и не пытался лезть на этот перевал, а вот теперь на старости лет преодолел его, да еще вместе с маленьким внуком. Разве не удивительно? Старик с облегчением вытер со лба пот, перевел дыхание. Все его страхи остались вместе с пургой по ту сторону хребта.
А скажи людям, что семидесятилетний старик с семилетним внуком проделали такой путь в пургу — так ведь и не поверят. Но разве важно, что не поверят? Важно, что они спускаются вниз. Крутой каменистый склон напоминает путь его жизни. Ведь человек, в сущности, и рожден для того, чтобы преодолевать крутизну гор.
Вышли на гладкую, бесснежную дорогу, ведшую к укрытому от ветра месту. Избитые, натруженные в сугробах копыта овец переступали теперь легко, козы успевали на ходу срывать сухие былинки. Одна из овец дала приплод. Да, так в жизни и бывает. К шуму ветра прибавилось нежное блеяние новорожденного ягненка, возвестившее миру о том, что жизнь продолжается, что она сильнее страданий и смерти.
— Пусть мать вылижет его как следует, Банди. Жаль, мы с тобой поторопились, навьючили на верблюда мешки для ягнят. Здесь совсем тихо. Сейчас юрту поставим. Выживет он, не беспокойся. Да и тебя покормить надо.
— Вот хорошо, дедушка, — отозвался мальчик. Опираясь на кнут, он смотрел на овец, а лошадь тыкалась ему мордой в спину, нетерпеливо прядала ушами и переступала с ноги на ногу, будто торопила хозяина: «Поехали, скорее, скорее!»
IV
В юрте-времянке мерцал синий огонек горящего аргала, от печки веяло теплом. На сундуке тихо трещал радиоприемник. Внук разметался во сне. Устал, бедный. По крыше барабанит ветер, играя веревкой дымника. На раскаленную печь то и дело падает сверху снег и с шипением испаряется. У стены копошатся новорожденные ягнята.
Человек может вынести многое. Долгую жизнь прожил старик, состарился, но сила и смекалка еще его не покинули. Наянтай — не жалкий иждивенец. Такой тяжелый перевал преодолел, может собой гордиться. Придет срок, упадет старый вяз. Но если трудишься на благо людей, смерть почетна.
Вдруг слышит старик — овцы забеспокоились. Встал на ноги, прислушался. По скалистой площадке, где стояла юрта, кто-то легко и быстро ходил. Громко, отчаянно заблеяли козы, овцы. Старик торопливо набросил дэли и вышел. Овцы в страхе разбегались в разные стороны, козы карабкались по скале. На том месте, где только что спокойно лежал скот, старик увидел в свете луны тень огромного зверя. Донеслось слабое блеяние козы.
— Барс! Снежный барс!
Старик в испуге оцепенел. Вот она, судьба, — пришла в образе барса. Утолив голод, барс растянулся на площадке. Наянтай стоит в нескольких шагах от него, сознавая свое ничтожество и беспомощность. Он забыл, что надо делать в такие минуты, только растерянно бормотал что-то, чувствуя, как сильно стучит сердце.