4 апреля 617132 года от Стабилизации
Утро не принесло облегчения: я чувствовала себя совершенно разбитой, голова кружилась и подташнивало. Приняв душ, чтобы хоть немного взбодриться, выпила воды и, решив повременить с завтраком, отправилась на работу. Но даже свежий воздух и хорошая солнечная погода не помогли. Мне то и дело казалось, что пылесос отстает или наоборот, ускоряется, пытаясь наехать. А потом и вовсе по сторонам потемнело, звуки стали приглушёнными и идущими как будто издалека и создалось впечатление, что нахожусь не на улице, а в длинном гулком коридоре. Накатил страх, я резко обернулась, но дорожка оставалось такой же пустынной, а автомат — послушным управлению. И только тогда пришло понимание.
К хорошему быстро привыкаешь. Прожив в Белокермане несколько месяцев, я легко приспособилась к тому, что чувствую себя здоровой. И именно поэтому не сразу сообразила, что нынешнее состояние чем-то похоже на времена прошлых обострений. Дело вовсе не в окружающем мире, просто у меня резко сузилось поле зрения и нарушилось восприятие звуков, оттого и мерещится коридор. К горлу подкатил неприятный комок. Нет, лучше не затягивать и сразу попросить помощи. По крайней мере, здесь врачи смогли меня реально подлечить, а не промариновали несколько месяцев, и потом выписали с «небольшим улучшением». Сильно замедлив шаг, чтобы не потерять ориентацию в пространстве, я отвела пылесос в ангар и отправилась искать медпункт.
В помещении передвигаться было ещё сложнее: страх усилился и казалось, что стены норовят накрениться, рухнуть и придавить всей своей массой, навеки похоронив под обломками строения. Пытаясь отогнать наваждение, я села на пол: так надёжней и шатает меньше. В таком положении меня и застал Некол. То ли что-то изменилось в моем облике, то ли его насторожило поведение, по крайней мере, вместо приветствия белорун спросил:
— Что-то случилось?
— Да. Я плохо себя чувствую, — всё происходило как в полусне, даже собственный голос прозвучал откуда-то издалека. Поле зрения ещё сузилось, так что видимый тоннель стал совсем тёмным, хотя и со светлой картинкой вдалеке.
— Нужна поддержка поля?
— Да. Спасибо, — я облегчённо вздохнула. Под воздействием поля покоя самочувствие не улучшилось, но безотчётный ужас ушёл. — Ты не мог бы проводить до медпункта?
— Конечно, — согласно поведя кистью, мужчина предусмотрительно поддержал меня, когда я пошатнулась.
Вскоре мы добрались до врача. Но, быстро ознакомившись с моим паспортом, тот признался, что не имеет достаточной квалификации для работы со мне подобными и, с кем-то связавшись, спросил, могу ли я подождать до тех пор, пока местные защитники освободятся, чтобы отвезти в специализированную больницу.
— Куда же я денусь, — криво улыбнулась я.
Шло время. То ли мне казалось, то ли под воздействием поля покоя самочувствие действительно немного улучшилось, по крайней мере, звуки стало разбирать легче, да и «коридор» расширился. Но потом поле резко выключили, и сразу же накатила тяжёлая дурнота, в глазах потемнело и в голове вспыхнула боль.
— Так лучше? — Очнувшись, я обнаружила, что поле снова действует и надо мной склонился врач с работодателем.
— Да. Не знаю, может быть поле помогает.
Мужчины устроились за врачебным столом, пообещав больше не убирать поле. Через несколько минут самочувствие снова достаточно улучшилось, чтобы удалось заметить, что оба белоруна сидят, напряжённо глядя прямо перед собой. И хотя они не двигались, создавалось полное ощущение сильной нагрузки, даже переплетённые пальцы рук подрагивали, а на коже выступил пот. Медленно текли минуты и действие поля так же медленно, но верно становилось слабее, из-за чего раздумья сменил вернувшийся страх. К счастью, совсем скоро в комнату вошли два защитника. В тот же момент поле покоя окрепло и я облегчённо вздохнула.
— Как вы? Сами до бассейна доберетесь? — поинтересовался один из защитников.
— Да, — неуверенно ответил отчего-то вздрогнувший Некол.
— Уверены?
— Мы в ванну пойдем, — решил врач, и первым показал пример, открыв проход и залезая вовнутрь. К моему удивлению, Некол последовал за ним и, не раздеваясь и не закрывая двери, мужчины включили воду и улеглись в быстро наполняющуюся ёмкость. Несколько секунд посмотрев на них, защитники обернулись ко мне.
— Идём.
Путь до больницы и происходящее после почти не запомнилось, потому что, несмотря на поле покоя, полуобморочное состояние вернулось. А потом самочувствие резко улучшилось и я обнаружила, что лежу на кушетке, а сбоку доносятся голоса. Не спеша открывать глаза, прислушалась.
— Интересно, кто у вас такой умный, что химере приписывает пищевой код Homo sapiens? Да, положим, опыта у вас нет, но мозги на что?
— Но ведь до сих пор никаких признаков отравления или недостатка питания не было, с чего ты решил, что проблема именно в этом? — я узнала голос моего лечащего врача из больницы.
— Сначала всегда надо исключить самые простые варианты. Чаще всего химеры — достаточно высоконеотические существа, поэтому у них вполне могут возникнуть проблемы на территории Белокермана. Поскольку она до сих пор выжила — значит причина не может крыться, например, в составе воздуха. Теперь обрати внимание на выписанные медикаменты и питание. Вы же всё время, пока она находилась под присмотром, снабжали организм химеры более богатой пищей, к тому же практически все принимаемые лекарства могут использоваться для восполнения недостатка высоких уровней нео.
— Это было использовано для облегчения регенерации и обновления организма.
— С вашей точки зрения. Ну так что, будете оплачивать определение настоящего пищевого кода?
Врач не спешил с ответом.
— Мы оплатим, — вмешался в разговор третий голос, кажется, одного из сопровождавших меня защитников.
Собеседники ушли и, подождав ещё несколько минут, я открыла глаза. Как выяснилось, покинули помещение не все, оставшийся белорун с улыбкой указал на небольшую комнату, скорее напоминающую камеру какого-то прибора.
— Ложись, — а после того, как я устроилась, попросил выпить тягучую серо-бурую массу из стакана и воткнул в шею несколько тонких игл, с трубочками уходящими в стену. — После того, как дверь закроется прошу сообщать о изменении самочувствия в худшую или лучшую сторону до тех пор, пока я не сообщу, что достаточно.
По прежнему находясь под действием поля покоя, я не выразила ни возражений ни опасений и послушно выполнила указания. Сама процедура заняла довольно много времени, но наконец она подошла к концу. Выпустив меня из камеры, белорун убрал поле покоя и предложил отдохнуть, а сам что-то долго просматривал на экране компьютера. Закончив, повернулся ко мне.
— Наверняка белокерманцы заставили тебя выучить свой пищевой код?
— Да, — кивнула я.
— Так вот, тот код, который они дали, тебе не подходит. Вот, — мужчина протянул записку. Впервые за моё пребывание в Чёрной Дыре я увидела местный аналог бумаги: тонкий, гладкий, матовый лист. — Вот этот — советую запомнить.
— Спасибо, — поколебавшись, я всё-таки решила задать вопрос. — А что со мной было?
— Начинающаяся агония, — спокойно ответил белорун, но я вздрогнула. — Сейчас всё в порядке, мы вернули тебя в стабильное коматозное состояние.
— У меня сейчас кома?! — самочувствие настолько улучшилось, что верить в слова собеседника не хотелось.
— Да, на некоторых нео-уровнях.
— А её нельзя как-нибудь убрать?
— Можно. Но лучше этого не делать. Судя по всему, хотя я и не знаю всех твоих жизненных кодов, Белокерман располагается в смертельно опасной для тебя нео-зоне. Сейчас большая часть твоего тела в бессознательном состоянии, соответственно, восприятие приглушено и ты не чувствуешь истинного положения организма. А если тебя вывести из комы — то ты начнёшь мучиться… как например, Homo sapiens, если его лишить воды на долгий срок или поместить в ядовитую или просто лишённую кислорода атмосферу, но при этом поддерживать в полном сознании.