Помню, как мать постоянно кривилась, заслышав слово гадалка или ведьма, называя представителей данной профессии не более как шарлатанками. Не скрою, сам считал, что половина из них всего лишь аферистки, желающие набить карман за счет глупых девчонок, бегающих узнать свою судьбу или приворожить парня, но вот остальные, скорее всего, как раз обладали магическими способностями в той или иной области.
Теперь понятно мамино нежелание слышать что-либо из этой оперы. Знать бы еще, почему? Есть два варианта: первый — она боится все этой сверхъестественной фигни; а второй заключается в обиде на судьбу, которая позволила дару обойти ее стороной.
Только вот деваться некуда. Разговор откладывать не имеет смысла. Сегодня мы с мамой станем еще ближе или же наоборот, отдалимся друг от друга.
О-о, еще неплохо было бы глянуть, не вернулась ли в дачный поселок Богдана.
Богдана не вернулась — это я понял сразу, увидев закрытые ворота и отсутствие автомобиля.
Взволнованные родители встретили у калитки. Мать всплеснула руками, пытаясь затащить меня в дом, на что отец только хмыкнул.
— Ну и учудил ты. Ленка всю ночь спать не могла. Три раза валидолом закидывалась.
Закатил глаза, зная склонность родителей преувеличивать. Сначала накалят обстановку до такой степени, что я сам готов пить корвалол литрами, а потом повернут ситуацию таким образом, что хочешь — не хочешь, а сделаешь все, как они велят. Только не в этом случае, да и при отце подобный разговор затевать не стоило. Не известно, раскрыла ли мама бате семейную тайну. Очень сомневаюсь. Отец человек рациональный, подвергающий все сомнению и верящий только в то, что можно пощупать руками, циник и атеист.
Нужно уличить момент и остаться с матерью наедине. Довольно усмехнулся, понимая, что сделать это будет несложно, так как из-за угла дома показалась высокая фигура папиного армейского друга.
Отлично, мысленно потер ладони. Двух зайцев одним ударом: и с мамой наедине останусь и батю с дядей Толей прикрою, пока они чачу распивать будут.
— Рассказывай. — Послышался голос родительницы.
— Лена, дай ты парню передохнуть. Он только приехал, поди голодный, глазами на кастрюлю с пельмешками так и стреляет.
Действительно, жрать хотелось неимоверно. Тем более, запах домашних, ароматных пельменей с лучком, базиликом и настоящей телятиной, вызывали густое слюноотделение. Это вам не магазинная дрянь.
Мама смилостивилась и усадив меня за стол, начала потчевать.
Отец с дядей Толей, не отставали, уминая уже по второму десятку кругляшей и подмигивали, делая кивки с сторону матери.
— Стас, так что у тебя с работой? — Увидев, что моя тарелка опустела, спросила мама.
— Да, что с работой? — Поддакнул отец.
— Нормально все. С завтрашнего дня на новую выхожу. Давайте, я вам потом расскажу, когда освоюсь и пойму, что к чему.
— Что значит потом? — Возмутилась мать. — Знаю я тебя, каждый раз одно и то же, лишнего слова не вытянешь. В кого только такой уродился?
Пожал плечами.
— Какой есть, но, если тебе так хочется все знать, пойдем на крылечко выйдем, поговорим. Погода-то, вон какая хорошая стоит. Последние летние деньки.
— Отец, давай поднимай свой зад с табурета, и ты Толя тоже, пойдемте.
— А? Что? Зачем?
Растерянно произнесли мужчины и умоляюще посмотри на меня, мол выручай.
— Мам, чего ты мужиков дергаешь, пусть сидят, ты же потом все равно бате расскажешь.
Ага, только вряд ли все, о чем я тебе поведаю.
Мать посмотрела на меня, потом перевела взгляд на дядю Толю с отцом, прищурилась, явно не зная, что предпринять. Было видно, что ей не терпелось поговорить со мной, но и мужчин оставлять одних, тоже не хотелось. Чуйка сработала моментально, но любопытство перевесило, и она, погрозив бате пальцем, потащила меня на улицу.
Выйдя на свежий воздух, поплелся к беседке. Чем ближе становился момент разговора, тем больше я нервничал.
Может, зря я это все затеял? Соврать, что взяли в конкурирующую фирму с бОльшим окладом и повышением в должности?
Нет, нельзя. Кем я после этого буду? Да и дневник прабабки позарез нужен.
— Стас, что происходит? — Взволнованно произнесла мать, заметив, как я напрягся.
— Кое-что, что я должен тебе рассказать.
— Ну, так чего молчишь? — поторопила родительница.
— Давай хоть сядем, не стоя же разговаривать.
Мама в нетерпении закатила глаза и опустилась на скамью.
Я же потоптался на месте и сел напротив, не зная с чего начать.
— Долго мне еще ждать, Стас? Что с тобой сынок? Ты поделись, легче станет, а то вон на тебе лица нет.
— Ой, мама, не знаю, станет ли легче, но от разговора все равно никуда не деться. — Набрал в грудь побольше воздуха. — Меня берут в ДМБ. Ты же наешь, что такое ДМБ?
Глаза матери округлились, рука взметнулась вверх, прикрывая рот, не давая вырваться из него отчаянному крику.
— Нет, нет, нет. — Прошептала она. — Господи, за что? Только не это! Стасик, миленький, скажи пожалуйста, что ты остался обычным человеком, а не превратился в проклятого колдуна?
Вот и все. Вот и открылось отношение матери к происходящему.
Криво усмехнулся.
— Я все тот же Стас, каким был раньше, за одним маленьким исключением…
— Не продолжай. — Поджала губы мать. — Это все бабкино наследие. Чертова ведьма! Сыну жизнь испортила, теперь тебя обратить на свою сторону решила. Даже после смерти угомониться не может.
Никогда я еще не видел мать такой отчаявшейся, нуждающейся в утешении и одновременно разочарованной. Это я понял, когда заметил взгляд, направленный в мою сторону.
Хотел обнять, но она не позволила, отшатнулась, словно я какой-то монстр из страшилок.
— Что с тобой не так, женщина? — Хотелось крикнуть мне, но я смолчал. — Ты меня родила, воспитала, любила и заботилась. Неужели в один миг материнские чувства могли исчезнуть? Так не бывает. Не должно быть. Из-за чего?
Ладно бы она не знала, что подобное возможно, но ведь знала, всю жизнь знала и могла предполагать, что я или мои дети унаследуют ведьмовской дар.
Было обидно и горько, но не стал показывать эмоции.
— Когда это случилось? — Глухо спросила мать.
— Сразу после аварии.
— И ты молчал?
— Лучше бы вообще не говорил, чтобы не видеть твоей реакции.
В глазах матери мелькнуло раскаяние, через секунду сменившееся арктическим холодом.
— Что, теперь со всякими уродами якшаться будешь?
Это она сейчас намекает на нелюдей?
— Не думал, что ты расистка, мама.
— Это не расизм. Я прекрасно отношусь к представителям любой национальности, но то, про кого ты говоришь, НЕ ЛЮДИ!
— Этот факт не меняет того, что они живут среди нас, так же дышат, ходят по земле, любят, страдают. Не вижу, в чем отличие?
— Значит, у тебя близорукость. — Съязвила мать.
Уже хоть что-то. Все лучше, чем страх и ненависть. Если начала ехидничать, значит со временем успокоится, пусть не поймет до конца, но примет таким, какой есть.
— Я понимаю, что тебе сложно все это осознать, но пойми и меня. Ничего уже не изменить.
— Сложно? — покачала головой мать. — Твой дед до самой смерти глаз с меня не спускал, боялся, что во мне начнет прорастать ведьмовское семя. Я тоже боялась. Каждый день молилась Господу, чтобы сберег, не позволил коснуться меня этой мерзости. Тебя вон, в детстве в церковь водила. Не стоило Сергея слушать, нужно было тебя туда каждый день таскать и вымаливать, что бы подобная гниль обошла стороной нашу семью. Расслабилась, опустила руки, думала, пронесла нелегкая, а вот погляди-ка, как вышло. Не нужно было тебя рожать, ох не нужно.
Меня пробил озноб от последних произнесенных слов.
— Ну, спасибо, мама. — Процедил сквозь зубы. — Чего ты тогда о внуках радеешь, если так боишься прабабкиного дара?