— Что он сказал? — цежу сквозь стиснутые зубы, а Лиза истерично усмехается.
— Не делай вид, что ничего не знаешь. Отстать, Антон. Пожалуйста, оставь меня в покое, если в тебе осталось хоть что-то человеческое, — выдает на одном дыхании и смотрит прямо в глаза, прошибая внутри меня остаточные преграды. Там с грохотом падает самообладание. Выбивает все пробки. Скручивает мышцы.
— Не отстану, Лиза.
Сердце убивается, когда говорю ей это, ведь озвучиваю правду. Ее выдох и дрожащие губы впечатываются в память. Не только из-за боли, которую выдает, а как подтверждение того, что ей не все равно. Слабое утешение для того, кто налажал по-крупному, но я цепляюсь за него и иду за Лизой, когда она дергает за ручку, открывает дверь и выбегает на улицу.
20
В голове стоит нешуточный гул, когда я опрометчиво выбегаю из здания прямо под дождь. Я снова возвращаюсь в прошлое. Выставка. Жгучий холод. Внутренняя боль, затмевающая разум. Все скапливается во мне. Крутится вокруг слов Маршала. Откидывает назад вопреки тому, что я начала новую жизнь без НЕГО и Жанны с ее попытками стать хорошей матерью. Меня с головой накрывает чувствами, и я быстро иду вперед, слыша только безумные толчки сердца за ребрами. Обзор мутнеет. Макияж наверняка превратился в потекшую маску. Но я не переживаю из-за этого. Уродливый внешний вид ничто по сравнению с тем, что я вновь попала под прицел богатых деток. Внимание Антона, злость Кристины и «примерное» поведение Лабукова показывают, что они задумали очередную подлость.
— Лиз… — Антон догоняет меня и дергает за руку, которую я тут же прижимаю к себе, словно получила ожог. — Я не отстану. Выслушай меня…
Он приближается, а я теряю почву под ногами. Пячусь и отчаянно верчу головой, отрицая происходящее. В груди что-то лопается и выпускает спрятанные чувства. Я четко различаю среди всего прочего ревность. Да… Именно ее я испытывала, когда видела несколько минут назад девушку рядом с ним, и он ей улыбался! Самое ужасное, что таких эмоций нет, если кто-то находится около Димы. Это ведь не нормально! Я — ненормальная…
— Я уже все услышала.
— Не все, — Антон решительно наступает, и я не успеваю быстро среагировать, оказываюсь в кольце его рук, — давай уедем отсюда, и я тебе расскажу, как все было.
Внимательно смотрит на меня, заглушая своими словами шум дождя. Упираюсь. Отрицательно качаю головой.
— Я никуда не поеду.
— Лиз…
— Я не хочу слышать очередную ложь. Что вы опять задумали?
— Ничего, — кривится, — я ничего не задумывал. Я хочу тебе все объяснить…
— Нет…
— Почему ты не хочешь меня слушать, Лиз?
Его вопрос вырубает остаточное самообладание. Часто моргаю и вдыхаю не менее быстро. Не помогает. Бью Антона ладонями.
— Ты притворялся! Все время! — кричу так, что голосовые связки трещат, и легкие сжимаются, пока старательно отталкиваю от себя Антона. Дрожь прокатывает по телу, как цунами. Сносит преграды, которые казались прочными. Губы немеют. Обзор становится мутным, но не из-за капель дождя, который усиливается с каждой секундой, а из-за предательских слез. Он все-таки добился своего! Мне плохо… Больно… Очень…
— Лиз…
— Не трогай! — взвизгиваю, когда Маршал пытается притянуть меня к себе. Он промок насквозь. Волосы прилипли ко лбу. На лице такое правдоподобное раскаяние, что меня начинает ломать.
— Да выслушай меня! — рычит. Ослабляет хватку на руке, но тут же прижимает к груди, воспользовавшись моим замешательством. — Хватит! Успокойся! Ты же мне слова не даешь сказать, Лиза… — последние слова практически шепотом на ухо. Бью его по плечам кулаками. Со всей силы. И так же резко обмякаю, теряя запал. Скольжу ладонями по его шее. Останавливаюсь на грудной клетке и ощущаю подушечками замерзших пальцев, как быстро колотится его сердце.
— Говори… и отпускай…
— Я не притворялся, — глохну от его слов, — не нужно было. Я хотел с тобой быть, Лиз. Очень хотел…
Мы стоим около клуба в полумраке. Мокнем под осенним дождем. Стук капель — единственный, который я должна слышать, но в голове будто раскаты грома раздаются. Дрожь в теле усиливается. Я обязана оттолкнуть Маршала. Только застываю в его руках, лишенная возможности издавать звуки. Вижу лишь его глаза и не могу поверить, что это не сон.
— Не буду врать, что не хотел тебя использовать, — продолжает, привлекая внимание к своим губам, сглатывает, — хотел… Сначала, а потом…