— Хорошо отметил, да?
Улыбается, но как-то натянуто. На него не похоже. Обычно без дополнительных стимуляторов ударяется в рассказы о своих приключениях, а тут будто с мыслями собирается.
— Нормально, — с тяжелым вздохом проводит по волосам и бьется затылком сиденье, — терь не знаю, что делать.
— Опять накосячил?
— Хуже. Сорвал джек-пот, — облизывает губы, пока я завожу мотор и плавно выезжаю с парковки около «СПАРТАКа». — От бати получил, конечно, за вчерашнее. Гонял полдня по залу. Полы там сейчас блестят, как у Чеширского яйца.
Ржем вместе. Только Кирилл как-то невесело. Спрашивать о подробностях выигрыша не тороплюсь. У самого варево внутри такое, что можно с обрыва прыгать. Лиза молчит, а я одергиваю себя, чтобы не сорваться с места и не провести у ее дома несколько суток, как заядлый сталкер. Эгоистичная тварь во мне орет, что необходимо дожимать ее, но совесть, какого-то хрена, просит подождать, пока Кирьянова успокоится и примет то, что вчера произошло. До меня самого допирает не сразу, что не будет уже, как раньше. Теперь либо она вся моя, либо сдохнуть без вкусных губ. Самое идиотское, что в голову не приходит ни одной хорошей мысли, как ее порадовать. Раньше было проще. Раньше не было моего косяка. Теперь же можно мозг сломать о тупые варианты подката, которые в нашем случае не возымеют эффекта.
Пока бесцельно гоняем по городу, мать успевает оставить около сотни пропущенных вызовов, не меньше. Раздражает ее маниакальная помешанность на отце. Ушел и ушел. Я вот не парюсь, где он пропадает. Сейчас не волнует, как он проводит время. Между нами давно черная кошка тропу натоптала. Сердце по привычке сжимается. Перед глазами картинки с горькими слезами матери. Очередная волна раздражения и практически неконтролируемой злости. Лабук замечает, как меня перекашивает от вибрации телефона, и шумно выдыхает. Подголовник сиденья вновь страдает от того, с какой силой друг в него вдалбливает свой затылок. Я бы тоже постучал лбом о руль, но нос не простит мне двойной порции боли.
— Останови около кофейни, бро, — указывает на знакомую вывеску. Рядом находится кондитерская.
В памяти тут же материализуется Лиза, торт, вечер за столом в бывшей бабкиной квартире. Идея генерируется быстро, и я подрываюсь вместе с Кириллом, вот только тот идет за кофе, а я покупаю эклеры. В свое время этот подкат сработал. Может, сейчас сердце Кирьяновой дрогнет. На полную амнистию я не надеюсь, но побитое лицо и коробка со сладостями должны сделать свое дело.
— Держи, — Лабук впихивает мне в руку большой стакан с кофе, кутается в легкую куртку и стреляет у меня сигарету. — А то глазам больно на тебя смотреть, — усмехаюсь, когда он очерчивает сигой мой фейс, — так понимаю, дружба с боксером не состоялась?
— Ага, — делаю глоток бодрящего. Желудок скручивается. После завтрака сегодня больше ничего в него не попадало, а так-то уже вечер, и тренировка была максимально интенсивной. Мышцы требуют восстановления, но разум отказывается. Лиза. Только она меня волнует в данную минуту. Почему молчит? Что-то же можно было ответить на сообщения?
— Значит, завалил новенькую, — выдыхает дым. Всматриваюсь ему в глаза и не вижу ни капли привычного стеба. — Ваш засос под дождем весь чат видел.
По спине пролетает холодок. Вот откуда Шумов узнал. Я-то думал, что ему Лиза покаялась.
— Это уже серьезно, — криво улыбается друг, достает телефон, щурясь и держа сигарету зубами, — смотри. Не знаю, кто автор, но красиво получилось. Я почти прослезился, — ржет, когда толкаю его в плечо.
Кадры воскрешают ощущения, делают их острее и желаннее. Хочется повторить, но… Получается, Кирьянова не в курсе, что осталась без парня, и хана ее отношениям… Возвращаю телефон Кириллу и сжимаю кулаки. А ведь упоротый эгоистичный ублюдок внутри был прав. Надо дожимать. Медленно втягиваю в себя дым. Лабук наблюдает за мной. Наверняка уже знает, куда меня понесет. Без слов садимся в тачку. По дороге к Лизиной квартире допиваю кофе. Нервная система ловит крышесносные баги.
— Я тут подожду, — Кирилл откидывается на сиденье и зевает, пока я спешно хватаю коробку с эклерами и тащу задницу к подъезду. Код не помню. Но мне на удачу, дверь открывается, и я вижу Инну. Глаза удивленные.
— Привет, — растягивает слово и скашивает взгляд за мое плечо. Оглядываюсь. Лабук вытащил свое тело на проветривание. Ростова бледнеет. Киваю, прохожу внутрь и уже в лифте до меня допирает, какой джек-пот сорвал друг. Не верится, конечно, но, как еще объяснить их гляделки.