До окончания матча оставалось пять минут. Трибуна выла. Ротмистров то наклонялся вперед, то откидывался назад. Наблюдая за ним, Василюк не удержался: -
Не знал, товарищ майор, что вы такой рьяный болельщик. - Какой к черту, болельщик, - огрызнулся, не подумав, Ротмистров, - Мы должны победить – и баста.
- Ну-ну, - усмехнулся Василюк и отвернулся. Осталось три минуты. Игра перешла на сторону третьего взвода. Издалека видно было, как нервно скачет в воротах
Трофимов. Поминутно вытирает лоб, облизывает губы. Две минуты. Неожиданно мяч оказывается у Перепечко. Он делает пас Максу, тот – Синицыну, и… Ротмистров,
резко побледнев, вскочил. Не может быть! Это как же так?! - Кажется, победили все-таки мы, - услышал он довольный голос Василюка. Бешено вращая глазами,
Ротмистров зло посмотрел на офицера-воспитателя третьего взвода и перевел взгляд на поле. Там, неистово крича, прыгали и обнимались суворовцы из команды
противника. Он даже отсюда мог разглядеть счастливые лица Макарова, интернатовского, толстяка и других. В отдалении понуро плелся с поля Сырников. Не глядя
больше на Василюка, Ротмистров быстро покинул трибуну.
Глава одиннадцатая. 1. Выбежав вперед, Трофимов начал пятиться, а потом размахнулся и что есть мочи вмазал ногой по листьям так, что те взлетели
и, кружась, осели перед остальными суворовцами, испачкав им при этом сапоги мелкой осенней грязью. - И тут Синица – бум! – закричал Трофимов, - Сырников
аж завопил. А я стою и глазам не верю. До конца матча всего минута какая-то оставалась. И тут этот гол. Класс! - А я мяч ногой чувствую, а пнуть боюсь,
- пылко встрял Перепечко, - Думаю, ни за что до Макса не докину, - и торжествующе оглянулся. Еще бы! Он докинул, а Макс мяч Синице перебросил. Значит,
если бы не Печка, не видать бы третьему взводу победы. Они хоть понимают это? Кадеты шли по парку в сторону кинотеатра. В честь выигрыша им дали увольнительные
на три часа. На кино как раз хватит. В начале их командир взвода поздравил, а потом сам Матвеев. Сказал, молодцы. Но они ведь и правда молодцы. Как сказал
генерал: «Борьба была напряженной, но победил сильнейший». - Правда победила, - буркнул Леваков, - Сырников, перед тем как свой мяч забить, мне так конкретно
по голени съездил. Думал, упаду и не встану больше. Сухомлин удивился: - Ну и чего ты судье не сказал? Он бы сразу штрафной назначил. - А ты видел, как
он меня шибанул? - ехидно поинтересовался Андрей. Сухой призадумался и в конце концов был вынужден отрицательно покачать головой. То-то и оно, что не видел.
- Лева-то прав, - вмешался Синицын, - Вы что, Сырникова не знаете? Он бы все так повернул, что вообще получилось бы, что это Андрюха на него с ножом полез.
На это суворовцам, как ни печально, возразить было нечего. Они пошли дальше. В парке, из-за того, наверное, что день был будний, люди встречались редко.
Так, мамы прогуливались с ребятишками и колясками да пара стариков в старомодных беретах возбужденно спорила о чем-то на лавочке. А вообще тихо, птицы
не чирикают, слышно только, как шелестят листья под сапогами кадетов да гудит вдалеке электричка. Пахло сыростью и покоем. Мокрые облезлые деревья, как
бездомные собаки, стыдливо отворачивались от прохожих. Иногда мимо с карканьем, яростно маша громадными черными крыльями, пролетали вороны. Многие лавочки
к зиме убрали, чтобы не сперли деятельные горожане. А те, что остались, были заняты. Кадеты, которые решили присесть и съесть наконец еще раньше купленные
хот-доги, увидели было издалека свободную скамейку, но, подойдя ближе, разочарованно переглянулись. На лавочке спал мужчина. Сначала ребята приняли его
за бездомного, но потом поняли, что мужик просто-напросто в стельку пьян. Штанина задралась до колена, нога безвольно свесилась с узкой скамейки, руки,
как у покойника, скрещены на груди, а рот приоткрыт, и время от времени оттуда вылетают свистящие звуки. Ресницы во сне нервно подрагивают. Он выглядел
таким умиротворенным, что издалека могло показаться, что мужчина просто прилег, чтобы посмотреть в осеннее небо. Мальчики круто развернулись, но не успели
сделать и пяти шагов, как услышали позади себя сиплый, низкий голос: - Эй, кадетики! – на ребят пахнуло перегаром. Они оглянулись. Трудно было представить,
что мужик сможет очнуться так скоро. Казалось, он пролежит без признаков жизни до вечера. Но нет. Сел, опустил ноги, руками оперся о колени и теперь смотрел
на пацанов тяжелым туманным взглядом, одновременно растирая виски. Облизав потрескавшиеся губы, покрытые кое-где черной коростой, он повторил: - Эй, кадетики!