учи… терминатор! – Макс встал было на четвереньки, но тут же снова получил удар по животу – на этот раз ногой. Не удержавшись от слабого вскрика, он рухнул
обратно. Обойдя мальчика вокруг, Яков злорадно заметил: - Шути, шутник, пока можешь… но если увижу около Полины… Макс не дал ему договорить. Пытаясь дотянуться
до ноги противника, чтобы повалить его, он заорал: - Да ты мизинца ее не стоишь! Она просто не может тебя любить! Хоть завались своими деньгами, а такую,
как она, тебе все равно не купить! Ехидно наблюдая за тщетными потугами Макса схватить его, Яков наконец не выдержал и наступил кадету на руку. Парень
от боли закричал так громко, что Яков невольно отступил. И вдруг – тишина… … Когда шум мотора стих вдалеке, Макс медленно, очень медленно, потирая ушибленный
бок, с трудом отполз к стене. Наконец ему удалось даже сесть, прислонившись спиной к холодному бетону. Отдышавшись, Макс похлопал себя по карманам, нашел
мобильный и грязными пальцами уверенно набрал номер Светланы, отцовской секретарши. Девушка ответила почти сразу же. Макс постарался, чтобы его голос прозвучал
бодро: - Света, привет… Да, это Максимчик… У меня к тебе маленькая просьба… Нет, бомба пока не нужна, но спасибо, я подумаю… Одного плохого дяденьку проучить
надо… Да, только чтобы папа не знал… Спасибо… Макс нажал на кнопку «отбой» и довольно улыбнулся. Светлана подключит ребят из службы безопасности, а уж
те сделают все в лучшем виде. Должен ведь «дяденька» понять, что маленьких обижать нехорошо… 3. После обеда майор Ротмистров вновь вывел суворовцев на
плац. Те плелись понуро, еле передвигая ноги. Было очевидно, что, если так будет продолжаться и дальше, на послезавтрашнем строевом смотре они просто упадут.
В пятницу ребята маршировали три часа, под конец уже едва ли не поддерживая друг друга, чтобы не свалиться. Но майор все равно остался недоволен. И когда
суворовцы уже с трудом передвигали ноги, Ротмистров устроил им очередную выволочку. - И куда только смотрел ваш офицер-воспитатель? – можно подумать, он
знать не знает его имени, - Вас даже в поле выпустить стыдно! – как будто они бычки! – В понедельник повторим. - «В понедельник повторим!», - уже в умывальнике
передразнил майора Трофимов, - И чего он только добивается? Леваков устало пожал плечами: - Понятно чего. На последнем смотре кто лучший был? - Известно
кто, - проворчал сидящий рядом Петрович: - мы. Разведя руками, Андрей констатировал: - Ну так что вам не ясно? Ротмистров очень хочет, чтобы на нынешнем
смотре лучшими оказались не мы. Этот разговор происходил в пятницу. Макс тогда промолчал. Но зато в понедельник, перед тем, как вывести взвод на плац,
он собрал всех своих и быстро зашептал: - Мы его план сорвем. Ротмистров и впрямь хочет нас из игры вывести, но лучшей местью ему будет наша победа. Вы
меня поняли? Наш взвод должен стать лучшим. Петрович усомнился: - Да мы не сможем. Я после той тренировки до туалета едва дополз. Прищурившись, Макс уверенно
повторил: - Сможем. А если не сможем… - он задумался: что бы придумать такое страшное? И придумал: - Если не сможем, то на следующий же день все положим
на стол Ноздре рапорта на отчисление. Разом примолкнув, мальчишки ошарашено уставились на своего вице-сержанта. Издевается, что ли? Однако Макс выглядел
необычайно серьезно, и это пугало еще сильнее. Ребята переглянулись. Каждый ждал, что первым заговорит кто-нибудь другой. Ну пусть найдется хоть кто-нибудь,
кто осмелится возразить и решительно откажется от этой затеи. И тогда все остальные его поддержат, а Максу скажут: «Это всего лишь строевой смотр. Зачем
рисковать нашим будущим ради такой ерунды?» И конечно, Макаров все поймет. Наконец Илья невозмутимо потер лоб ладонью, посмотрел на вице-сержанта, прикусил
на мгновение губу и открыл рот. Кадеты было радостно оживились, но, как оказалось, напрасно. Ибо сказал Синицын всего два слова: - Я согласен. И протянул
Макарову руку. Макс с готовностью ее пожал. Он и не рассчитывал, что кто-нибудь поддержит его безумное предложение. С облегчением переведя дыхание, Макаров
осмотрел остальных. Что скажут они? - И я, - отозвался Андрей Леваков, тоже пожимая Максу руку. Вслед за ними участвовать в пари согласились Трофимов,
Петрович, Сухомлин и некоторые другие. Те, кто решительно возражал против ставки Макса, встали, и, покачав головами, отошли в сторону. Последним к смельчакам
примкнул Перепечко. Вложив свою влажную мягкую ладонь в руку Макса, он обреченно вздохнул: - А я уже успел к вам привыкнуть, ребята. Жаль будет расставаться.