— Почему эти проклятые стены все еще стоят? — взревел Король Гнева.
Окружающие его офицеры не знали, что сейчас может спасти их жизни. Но полководец и не хотел получать ответа. Его больше заботило то, о чем сейчас мог бы думать Лассаэр. Впервые воплощенный в этом мире один из демонических владык не сильно себе представлял, что вообще здесь творится. Но действия рыжего эльфа предсказать был способен.
— Он так жаждал вернуть черепушку…
Интерес демона к битве начал таять почти на глазах. Он знал, что поражение неминуемо. Знал, что был просто отвлекающим маневром ублюдка Гордыни. Но вот что ему было интересно, так это то, почему Лассаэр пришел с миром, а не прорубил себе путь. Как и любой демон, Герцог всегда ощущал магию, и его очень заинтересовал тот факт, что от эльфа её не исходило.
— Либо он слишком хорошо её скрыл, что на него не похоже, либо… Ха, бред сивой кобылы!
Окружающие его демоны ловили каждое слово, слишком сильно боясь за свои шкуры, чтобы мешать размышлениям господина. За восемь дней непрерывной осады, Красный Герцог своими собственными руками убил не меньше десятка офицеров. Каждая маленькая победа Лассаэра вызывала безудержный гнев Герцога, потому как, по предположению окружающих, отдаляла момент их дуэли.
По другую сторону стен Ваэль закончила очередной сеанс магической подпитки Лассаэра, дабы он, столь твердо отказывающийся покинуть свой пост хотя бы ненадолго, не упал обессиленный из-за отсутствия сна и отдыха.
— Теперь твое тело должно быть в порядке. Но разуму нужно дать передышку, никто в этом мире не способен его тебе восстановить!
— Благодарю, но я никак не могу этого сделать.
— Да почему? Каждая атака демонов захлебывается! Ты боишься упустить миг славы? Скоро все закончится.
Лассаэр твердо посмотрел на Архонта.
— Наши резервы почти истощены, еще чуть-чуть, и мы потеряем возможность совершать хоть какие-то маневры под страхом потерять стену. Сейчас нельзя совершать ни одной ошибки. Вестей от Думгни Железокованного нет?
— Ты спрашивал пару часов назад, ответ все тот же. Если они появятся, ты будешь первым, кому я сообщу об этом, — Ваэль начала осознавать сказанное. Из-за отсутствия возможности отдохнуть в тишине и спокойствии она стала немного рассеянной. — То есть ты хочешь сказать, что мы проигрываем?
— Да. Герцог привел поистине неисчислимое войско, и они все продолжают прибывать.
Ваэль почувствовала легкое головокружение и прислонилась к стене позади нее.
— Госпожа, — Лассаэр понизил голос, чтобы его не услышал случайный солдат, — Вам нужно уходить отсюда.
Она хотела возразить, но эльф, остановив её жестом, продолжил:
— Не сейчас. Но когда враг пойдет на последний приступ, Вы будете просто обязаны покинуть крепость. Вам нельзя здесь погибать.
— Я знаю, что ты говоришь разумные вещи, но прежде, чем размышлять о поражении, давай лучше подумаем о том, как спасти положение. Есть идеи?
— Уничтожить печать. Но для этого нужно как-то добраться до Герцога.
Ваэль много думала об этом и потому уже не так остро реагировала на желание Лассаэра печать именно уничтожить, но эта идея все еще вызывала в ней беспокойство. Что не осталось незамеченным эльфом.
— Я не стану развязывать с Вами вражду. Если Вы считаете, что безопаснее будет её просто изъять, можем попробовать это сделать. Но её уничтожение окажет более быстрый и надежный эффект. Это не только мгновенно ослабит Красного Герцога, но и существенно сократит его войско, — на этом Лассаэр отвернулся, оставляя Ваэль право принимать решение.
Архонт, вновь оказавшаяся перед выбором, последствия которого не могла ни предугадать, ни тем более предсказать, в очередной раз посмеялась над наивностью, которой была подвержена последние три тысячи лет.
Расположившиеся в нескольких километрах от врат Балариэльской Академии Агнолия, Себастиан, Мелисса и Риттер принялись изучать обстановку. Башня мага наполовину обвалилась, и из её центра вверх все еще бил луч света, больше похожий на столб адского пламени. Плотные, полные пепла и крови тучи вихрились вокруг луча и поглощали дым от пожарищ на территории Академии, не потухших и по сей день. По всей крепостной стене, окружающей жемчужину цивилизованного мира, были вывешены на показ истерзанные и разорванные тела студентов.
Глаза Себастиана непроизвольно испускали золотые всполохи. Агнолия и Риттер сохраняли мрачное молчание. Мелисса ледяным взглядом изучала стены.