Сквозь пелену слез она увидела низко нахлобученную на глаза треуголку, закрытое шарфом лицо и могучее тело, закутанное темно-серой накидкой. Ошибиться было невозможно.
– Вы!
– Так точно, барышня. И благодарите свою счастливую звезду за то, что это я. Будь на моем месте наш маленький французик или один из его друзей, дело бы не ограничилось избитой задницей, – с грубой прямотой сказал кучер. – И не вытирайте нос рукавом!
– У меня нет носового платка, – пробормотала Верити жалобно и была вынуждена взять предложенный ей немедленно платок. Высморкавшись и вытерев глаза, она протянула платок назад.
Он с отвращением поморщился.
– Нет уж, лучше оставьте его себе. Он будет служить вам напоминанием о том, что не стоит делать глупостей. – Скрестив руки на груди, он снова оглядел ее одеяние. – Неужели вы могли подумать, что этот наряд может кого-то обмануть?
– Что же мне было делать? Не могла же я заявиться сюда в женском платье.
– Вы вообще не должны были заявляться сюда!
– Конечно, если бы я знала, что мой дядя сделает то, о чем я его просила! А что тут делаете вы? – Она с подозрением взглянула на него. Любопытство взяло верх над чувством обиды. – Неужели вы ехали в той почтовой карете, чтобы следить за джентльменом из Швейцарии?
– Да. Но только он не швейцарец, барышня. Он француз, один из лучших агентов Наполеона.
– Вы работаете на лорда Чарльза?
– Правильнее было бы сказать, что я работаю вместе с ним в данный момент. И нам действительно поможет ваша информация, если она точная. Встреча должна состояться в девять часов, а не в восемь, как вы сказали. Хозяйка любезно сообщила мне об этом.
Верити нахмурилась. Она могла поклясться, что речь шла о восьми часах.
– Ну, я тоже кое-что узнала, – сказала она, желая показать, что ее присутствие здесь было не напрасной тратой времени. – Они и раньше здесь встречались, так что, может быть, стоит держать эту гостиницу под наблюдением. Однако поскольку здесь вы, я лучше вернусь в Лондон.
– О нет, барышня! – прорычал он, преградив ей путь к двери. – Вы останетесь со мной. Я провожу вас в город, как только наши друзья уедут. Так что, – он похлопал по кровати рядом с собой, – устраивайтесь поудобнее. Ждать придется долго.
Негодующий взгляд, который она бросила на него, мог испепелить любого смертного.
– Вам следовало бы догадаться, что мне долго еще не удастся сидеть.
– Не дольше, чем вы того заслуживаете, – спокойно ответил он. – Вы всегда были своевольной, избалованной и хотели, чтобы все делалось по-вашему. Жаль, что в основном так и было. Редмонду следовало проучить вас еще много лет назад, это бы избавило меня от проблем.
Едва Верити подавила подступившее к горлу злое желание ответить ему, как в голове у нее мелькнула другая мысль. Слабое освещение мешало ей рассмотреть говорившего. И шарф слишком хорошо скрывал его лицо.
– Так вы знаете моего дядю Люция? И мы встречались раньше... Кто вы?
– Да, я знаю его. И я видел вас в Йоркшире. А насчет того, кто я... Этого вам лучше не знать, я просто... кучер.
Прежде чем она успела сказать что-нибудь, снаружи донеслись шум и веселые голоса. Она бросила вопросительный взгляд на кучера, который, встав с кровати, предостерегающе приложил палец к губам.
Для человека такого огромного роста и крепкого сложения он двигался с удивительной легкостью. Почти бесшумно, с молниеносной скоростью пересек комнату. Внимательно прислушавшись, выждал минуту-другую и прильнул глазом к щели. Верити тоже услышала голоса, но, к ее удивлению, ни один из них не имел иностранного акцента. Потом дверь кабинета закрылась, и кучер снова посмотрел на нее с явным подозрительным блеском в глазах.
– Если я проделал весь этот путь сюда из-за чьей-то идиотской ошибки, барышня, то...
– Что? В чем дело? – перебила она. – Разве француза там нет?
– Нет. Я пойду выясню, что происходит. А чтобы вы не удрали, – добавил он, доставая ключ, – я запру вас здесь.
Верити была вне себя от ярости. Она стремительно шагнула к двери, собираясь забарабанить и закричать во все горло, но тут верх взял разум. Так она привлечет к себе внимание мужчин, находящихся в комнате напротив, и они насторожатся. И не только это. Кучер может вернуться и повторить ту зверскую взбучку.
Отодвинув занавески, Верити увидела маленькое окно. Было уже довольно темно, но, распахнув его без всякого труда, она отчетливо увидела прямо под собой одноэтажное строение с покатой крышей. Задержавшись лишь настолько, чтобы спрятать свои длинные черные волосы под шляпой, Верити забралась на подоконник и оказалась на крыше, где ее встретил прохладой ночной воздух. Осторожно ступая по черепице, она добралась до края крыши и без всякого труда спустилась на землю.
Не успела она сделать и двух шагов в сторону конюшен, как дверь позади нее отворилась. Она круто повернулась и с облегчением вздохнула, увидев дочку хозяина.
– А, это вы, милорд! А я думала, что вы давно уехали. – Девушка улыбнулась Верити милой приветливой улыбкой. – Я иду к дороге, – объяснила она, стараясь идти в ногу, – хочу отнести корзину с едой одной старушке.
– А я уже уезжаю, – ответила Верити, вспомнив о том, что должна говорить низким голосом. – Я... просто решил прогуляться.
– У нас спокойное место, сэр. Жаль, что я не смогла показать вам отдельный кабинет, но старый полковник Хэнбери такой чудак. Ему бы не понравилось, если бы он увидел кого-то в комнате, которую он снял для себя.
– Полковник Хэнбери? – переспросила
– Это секрет, но всем вокруг известно об этом, – заговорщическим шепотом поведала она. – Всем, кроме их жен. Полковник, приходской священник и старый доктор встречаются здесь дважды в месяц. Понимаете, жены не одобряют их пристрастия к картам, поэтому они встречаются здесь.
О, Господи! – простонала про себя Верити. Когда кучер выяснит, кто они, он будет в ярости. Чем скорее она уедет, тем лучше!
Поспешно попрощавшись, Верити вывела лошадь из конюшни и, слегка поморщившись, села в седло.
Каждый раз, заслышав цокот копыт, она бросала быстрый взгляд через плечо, ожидая увидеть нагоняющего ее кучера в развевающемся плаще, хмурого как грозовая туча. И только добравшись до Лондона, она немного успокоилась.