Осторожно взяв Верити под локоть, Клод помог ей выбраться из низкого кустарника.
– Почему вы так поспешно умчались? Я что-то не то сказал или сделал? – Он еще больше забеспокоился, когда заметил, что она слегка прихрамывает. – Я лучше доставлю вас назад, в Рэвенхерст.
– Нет, мне нужно в Хактон. – Сообразив, что не в состоянии сама справиться с этой задачей, Верити пытливо взглянула на него и быстро приняла решение. – Клод, мне нужна ваша помощь. Но сначала вы должны кое-что узнать. И если после того, как вы меня выслушаете, вы решите не помогать мне, поверьте, я вас пойму.
Продолжая внимательно на него смотреть, Верити рассказала ему о неожиданной встрече с французским шпионом, о своих отношениях с кучером и о встрече с Томасом Стоуном, а также о своем твердом убеждении, что Блэкмор и есть тот самый посредник, которого она впервые увидела в маленькой придорожной гостинице.
Услышав все это, Клод произнес лишь одно слово:
– Лоренс.
– Я сожалею, – пробормотала Верити. – Должно быть, для вас это жестокий удар.
– Напротив, мисс Хэркорт, нет. Я всегда думал, что за злобный человек этот Лоренс! – Лицо и голос Клода были спокойны, но Верити догадывалась, что его мучит. Его следующие слова подтвердили это. – О ком я сожалею, так это о своем отце, но во многом он должен винить только себя самого.
Он прочел в ее глазах невысказанный вопрос.
– Поговорим начистоту, мисс Хэркорт. Я догадываюсь, где происходят тайные встречи. – Он взъерошил волосы и сразу стал казаться взрослее своих двадцати четырех лет. – Я думаю, отец был убежден, что может доверять своей семье.... А Лоренс всегда был ему как сын. Я долго молча наблюдал и ничего не делал. Я позволил Лоренсу добиться расположения моего отца в ущерб моей матери и мне самому. Я не смог предотвратить бесчестье, которое его действия навлекут на мою семью. – В его голосе послышалась решимость. – Но будь я проклят, если буду сидеть сложа руки и не смогу остановить его. Что я должен сделать, мисс Хэркорт?
Пришлось забыть о словах утешения, которые ей очень хотелось ему сказать. Надо было срочно действовать.
– Когда должна состояться эта встреча?
– Сразу после ужина. Если все пойдет по обычному плану. А ужинаем мы рано, в шесть. Хотите, я поскачу в Хактон и встречусь с этим человеком, Стоуном? – предложил он, но Верити покачала головой.
– Нет, это сделаю я. Он меня знает. Горькая улыбка тронула его губы.
– А поскольку он, несомненно, был послан сюда с единственной целью – следить за членами моей семьи, он вряд ли поверит тому, что я ему скажу.
– Я не уверена даже в том, что он окажется в гостинице. Так что мы должны быть готовы, если случится самое худшее, помешать вашему кузену передать информацию французскому шпиону.
Верити взглянула на Клода. В глазах ее была тревога. Она не только возлагала на него надежду, что он не спустит глаз с Лоренса до тех пор, пока власти не будут поставлены в известность, хотя это было равносильно тому, чтобы затянуть петлю на шее Лоренса, она предлагала ему подвергнуть опасности его собственную жизнь. Но какой выбор был у нее?
– Возвращайтесь домой, и попытайтесь вести себя как можно естественнее. Не вздумайте удерживать Лоренса. Очевидно, он рано уходит отдыхать, когда происходят эти встречи, чтобы отправляется спрятаться в тайнике и подслушать все, что будет сказано. Если он сделает так и в этот вечер, пусть.
– А как я узнаю, удалось ли вам увидеться с этим Стоуном? – спросил Клод задумчиво.
– Никак не узнаете... если мне не удастся прислать вам весточку или приехать самой.
– Нет, не делайте этого. Это может вызвать подозрения. Я позабочусь о том, чтобы ни Лоренс, ни Блэкмор не смогли покинуть дом. Это то немногое, что я могу сделать.
Клод не дал ей возможности возразить. Верити какое-то время смотрела, тревожно сжимая руки, как он во весь опор мчится назад в Грейндж. Потом она повернулась и, хромая, приблизилась к лошади Сары, которая уже пришла в себя и мирно щипала травку.
Верити была уже рядом с лошадью, когда раздался страшный грохот. Открытая коляска, которой управлял, очевидно, кто-то то ли неопытный, то ли пьяный, катилась по дороге с другой стороны живой изгороди. Лошадь Сары насторожилась, услышав крики пассажиров и их нестройное пение, и во весь опор помчалась в Рэвенхерст, в безопасное место, не дав возможности Верити схватить поводья.
Брин бросил быстрый взгляд на профиль Маркуса и перевел его на лежащую впереди дорогу. Не надо было ему соглашаться на эту поездку. Он был плохим собеседником, и борьба его совершенно не интересовала. Но и оставаться в Рэвенхерсте с Верити он не мог.
Он не мог объяснить ей своего поведения сейчас, но, когда будет иметь на это право, найдет способ убедить ее в том, что никогда не стал бы сознательно причинять ей боль.
Брин верил, что, когда наступит время объяснить ей все и во всем признаться, она отнесется ко всему с легкой душой, воспримет все как шутку. Теперь, однако, он был далеко не уверен в том, что ее великолепного чувства юмора будет достаточно, чтобы простить его.
– О Господи! – удивился Маркус, заметив показавшуюся впереди у ворот одинокую фигурку. – Уж не Верити ли это?
Брин, вздрогнув, вышел из мрачной задумчивости и выпрыгнул из экипажа прежде, чем Маркус успел остановить его. Бросив беглый взгляд на ее перепачканный костюм для верховой езды и не дав ей возможности объясниться, он подхватил ее на руки и посадил на сиденье рядом с Маркусом. Все ее уверения в том, что все в порядке, если не считать ушибленной лодыжки, и что ей надо немедленно попасть в Хактон, были напрасны. Маркус, изо всех сил стараясь не показать и виду, что понимает, кто виновник всех бед, внимательно смотрел вперед, на дорогу, а Брин строгим тоном заявил ей, что она никуда не поедет, пока доктор не осмотрит ее ушибы. Верити понимала, что спорить бесполезно. И она молча сидела, все больше и больше кипя негодованием, пока они не вернулись на конный двор Рэвенхерста.