Первые впечатления об исходе боев под Сен-Кантеном усугубили мрачные настроения в городе. Утром, когда это сражение еще только начиналось, вице-председатель сената Турон, промышленный магнат севера, словно вихрь ворвался в кабинет президента Пуанкаре.
«Главный штаб, — заявил он, — обманул правительство, наш левый фланг смят, и немцы стоят у Ла-Фера».
Левый фланг, ответил Пуанкаре, повторяя твердые заверения Жоффра, обязательно выдержит, и, как только 6-я армия будет готова к боям, наступление сразу же возобновится. Однако в глубине души он почти соглашался с Туроном. Начали поступать туманные сообщения о ходе сражения. Каждый час к президенту приходили противоречивые сведения. К концу дня в его кабинет вновь влетел Турон, более возбужденный, чем прежде. Он только что разговаривал по телефону со своим коллегой Селином, сенатором от департамента Эна, имение которого находилось в окрестностях Сен-Кантеиа. Селин наблюдал за боем с крыши своего дома. Он видел наступающие французские войска, клубы дыма и черные разрывы снарядов на фоне неба. Затем, подобно армии серых муравьев, подошли немецкие подкрепления и отбросили французов назад. Атака не удалась, бой был проигран, и, сообщив обо всем этом, Турон в слезах покинул кабинет президента.
Вторая стадия этого сражения, бой под Гюизом, не попала в поле зрения сидевшего на крыше сенатора, и правительство знало о ней еще меньше, чем главный штаб. Ясно было одно — попытки Жоффра остановить продвижение правого крыла германских армий провалились, и Парижу угрожала осада, его жителям, возможно, снова придется есть крыс, как в 1870 году.
В связи с реальной угрозой захвата Парижа министры, которых уже со времени Приграничного сражения стала преследовать мысль об изменении местопребывания правительства, сейчас начали обсуждать этот вопрос открыто и в срочном порядке. Полковник Пенелон, поддерживавший связь между главным штабом и президентом страны, на следующее утро прибыл в Париж. Его обычно улыбающееся лицо было мрачным, он признал, что сложилась чрезвычайно серьезная обстановка. Военный министр Мильеран тут же предложил перевести правительство в другой город, чтобы оно не оказалось отрезанным от всей страны. Галлиени, срочно вызванный на совещание, посоветовал позвонить Жоффру. Тот признал, что действительно обстановка оставляла желать лучшего; 5-я армия сражалась хорошо, но не оправдала его надежд, англичане «не устояли», продвижение противника замедлить невозможно, и над Парижем нависла «серьезная угроза». Он порекомендовал правительству уехать из столицы, ибо в противном случае оно станет приманкой для врага.
Жоффр прекрасно знал намерения противника, стремившегося в первую очередь уничтожить французскую армию, а не правительство. Однако фронт приближался к Парижу, и пребывание правительства в военной зоне могло бы уменьшить его власть главнокомандующего. Если бы министры переехали в другой город, Жоффр избавился бы от источника помех, а роль его штаба еще больше возросла.
Галлиени позвонил ему по телефону и попытался внушить мысль о необходимости обороны Парижа, что, по его словам, было главной задачей данного периода. Военный губернатор вновь попросил Жоффра выделить для встречи противника еще на дальних подступах к городу армию с тем, чтобы избежать его осады. Главнокомандующий туманно пообещал направить к Парижу три корпуса, хотя и не полной численности и состоящих в основном из резервных дивизий. У Галлиени создалось впечатление, что Жоффр считал оборону Парижа делом нестоящим и по-прежнему не желал ослаблять ради него свою армию.
Президент республики, казавшийся «чрезвычайно озабоченным и даже удрученным», все же сохранял, как и прежде, хладнокровие и выдержанность.
«Сколько времени продержится Париж и следует ли правительству покинуть столицу?» — спросил он у Галлиени.
«Париж не сможет обороняться, и вы должны как можно скорее подготовиться к отъезду», — ответил тот.
Кабинет уже заседал, бурно обсуждал вопрос, который еще десять дней тому назад, когда французы начали наступление, казался немыслимым.