Мольтке тревожил призрак России с тыла, а на передовой линии фронта — брешь, особенно между армиями правого крыла, Неприкрытые участки шириной до тридцати километров были между Клюком и Бюловом, между Бюловом и Хаузеном, и также между Хаузеном и герцогом Вюртембергским. Мольтке с болью думал о том, что для закрытия этих расширявшихся промежутков придется перебрасывать подкрепления с левого Крыла, все части которого к этому времени вели сражение за Мозоль. Он чувствовал себя виноватым, вспоминая о требованиях Шлиффена поручить левому крылу только оборону и бросить все резервы на усиление 1-й и 2-й армий. Однако главный штаб по-прежнему манила идея прорыва через линию французских крепостей.
Тридцатого августа Мольтке, все еще колеблясь, направил своего эксперта по вопросам артиллерии майора Бауэра на фронт к Рупрехту для оценки ситуации на месте. В штабе армии Рупрехта было, по словам Бауэра, «все, кроме согласованного плана действий». Командующие и офицеры на передовой придерживались противоречивых взглядов на создавшуюся обстановку. Одни, указывая на явный отвод противником своих дивизий с этого фронта, не сомневались в успехе. Другие говорили о «поросших лесом горах» вдоль Мозеля, южнее Туля, где наступление встретилось бы с трудностями Даже если бы оно удалось, немецким войскам грозил бы фланговый удар со стороны Туля, кроме того, затруднилось бы снабжение армии, так как все дороги и железнодорожные линии проходили через этот укрепленный город. Сначала следовало захватить Туль. В штабе 6-й армии Рупрехт охладил свой когда-то агрессивный пыл и признал, что перед ним сейчас стоит «трудная и неприятная задача».
Для Бауэра, как представителя верховного командования, новости об отводе французами войск с этого участка были плохим признаком — противник мог перебрасывать войска для укрепления фронта, сдерживающего германское правое крыло Бауэр вернулся в главный штаб с убеждением, что если наступление на линии Нанси — Туль и имеет «определенные шансы на успех», то его подготовка потребует значительных усилий. Он не мог найти в себе сил отменить наступление, за которое немцы уже уплатили высокую цену. Кроме того, кайзер хотел с триумфом въехать в Нанси. А пока 6-я армия не получила никаких приказов в отношении изменения планов, и усилия, направленные на прорыв обороны вдоль Мозеля, продолжались.
Клюку не нравился отказ штаба укрепить крыло, ведущее наступление, в эту критическую минуту. Однако он решил повернуть свою армию влево не столько от желания сузить фронт, сколько от уверенности в том, что французы уже разбиты и их следует лишь окружить. Вместо того чтобы «коснуться плечом» пролива Ла-Манш, он решил преследовать армию Ланрезака и выйти к Парижу. Этим маневром Клюк подставлял свой фланг под удар армии Монури или гарнизона Парижа. Однако эта опасность представлялась ему незначительной. Армия Монури, как думал немецкий генерал, имеет недостаточную численность. Шансов на переброску подкреплений для этой армии почти нет, французы, оказавшиеся на грани поражения и катастрофы, слишком дезорганизованы для такого маневра.
Более тою, он предположил, что все силы противника скованы отражением мощного наступления армии кронпринца под Верденом и обороной линии фронта вдоль Мозеля, где действовали войска Рупрехта. Один из его корпусов, неповоротливый IV, составленный из резервистом, смог бы занять позиции на подступах к Парижу и защитить фланг армии, двигающейся на восток мимо французской столицы. Кроме того, на довоенных штабных играх немцы установили, что гарнизон, находящийся внутри укрепленного лагеря, не рискнет покинуть его, вели ему будет угрожать наступление противника. Поэтому IV Корпус, считал Клюк, отразит наступление разношерстного сборища оборванцев, из которого состояла армия Монури. Узнав из перехваченного письма о намерении Джона Френча отвести Поиска с фронта и отойти за Сену, Клюк сбросил со счетов английский экспедиционный корпус, являвшийся до этого одним из его главных противников.