В общем до города я доковылял уже к вечеру. И сидя в теплом закутке паровоза, узнал, что, они оказывается просто отвозили пленных в штаб. А я гонялся за ними как оглашенный. Нет, дядька, больше я с поезда ни ногой.
Передавай привет матушке. За меня не волнуйтесь».
Марфа улыбнулась, поглаживая кривые строки, написанные рукой сына. Кузьма тихонько обнял сестру: «Будем ждать».
* * *
Я отложил ручку. Поясница ноет нестерпимо. Зато я наконец-таки дописал рассказ. Лицо Марфы до сих пор стоит у меня перед глазами. Как будто и не было этих ста лет. У домовых идеальная память, мы никогда и ничего не забываем. Видно поэтому мы так и не изобрели своей письменности, приходится писать по-человечески.
Когда-нибудь люди найдут рукопись и решат, что это очередной фантастический рассказ какого-нибудь графомана. Впрочем, может домовые к тому времени и вправду станут фантастикой. Мы живем долго, гораздо дольше, чем люди. Но бомбы и пули убивают нас также легко.
Наверное, поэтому я и решился на это. Написать о первом броневом. Он прошел и Первую мировую, и Гражданскую. Много еще молодежи последовало за ним и в танки, и в самолеты. Яша погиб под Прохоровкой в сорок третьем. Но здесь, на этих страницах, он еще жив. И у него впереди вся жизнь. Яркая и счастливая.