— Я спросила Гая Мария о приданом, мамочка… Мы все уладили, — проговорила Юлия спокойно.
Марсия почувствовала неловкость:
— Прости, Гай Марий. Это затея моя, а не дочери или мужа.
— Понимаю, — склонил голову Марий.
— Ты оказался очень щедр. Благодарю тебя, Гай Марий.
— Что ты, Марсия! Это вы оба были невероятно щедры. Юлия — настоящее сокровище.
Настроение, охватившее Гая Мария в доме Цезаря, не покидало его. Выйдя из их дома, он направился к лестнице Весталок, где повернул направо и, обойдя небольшой круглый храм Весты, пошел по узкому проходу между Регией и домом Великого Понтифика. Проход вывел его на Священную улицу, от которой вверх уходила улочка.
Марий быстро поднялся по ней, торопясь лопасть в портик Маргарита, пока торговцы не закрыли еще свои лавки. Большое здание с открытой колоннадой, обрамляющей центральный квадрат, было занято купцами, торговавшими жемчугом, — отсюда и название. После войны с Ганнибалом в Риме был издан закон, по которому женщинам запрещалось носить много драгоценностей, и в результате им пришлось украшать себя безделушками попроще.
Марий хотел купить для Юлии жемчужину. Он в точности знал, где можно выбрать достойный подарок — у Фабриция Маргарита. Прозвание это он носил не случайно. Дед его, Марк Фабриций, считался основателем жемчужной торговли. Он открыл лавку, полную перлов — речных и морских. Сначала жемчуг здесь был и мелок, и темноват. Однако с течением времени Марк Фабриций наладил связи с Египтом и Арабской Набатией, откуда стали доставлять жемчужины океанские. Первые поставки не отличались ни количеством, ни регулярностью; зато теперь здесь появился настоящий товар — кремово-белый, матовый. Дело ширилось. Постепенно Марк Фабриций открыл для себя моря вокруг Индии и остров Тапробан. Тогда же к имени удачливого торговца пристало прозвище Маргарит. Он сделался монополистом. Теперь, во дни консульства Марка Минуция Руфа и Спурия Постумия Альбина, внук первого Фабриция, тоже Марк Фабриций Маргарит, сумел поставить дело так, что богатый человек смело шел за жемчугом прямо к нему.
Конечно, нашлось в его лавке кое-что и для Гая Мария. Но тот не стал забирать покупку с собой — решил заказать золотое колье с жемчужинами. Ювелиру потребуется несколько дней… Новизна этого желания — одарить женщину — захватила все его существо, и без того уже взбудораженное поцелуем и согласием Юлии. Гай Марий не слишком разбирался в женщинах, но прекрасно понимал: Юлия не из тех, кто готов раздаривать поцелуи направо и налево. Сама мысль о том, что ему отдает свое сердце такое чистое, юное, благородное существо, переполняла старого вояку благодарностью и желанием задарить ее в ответ самым дорогим и прекрасным, что только найдется в этом мире. Она — бесценный перл, и поэтому следует подарить ей наилучший жемчуг, слезы тропической луны, упавшие в самый глубокий из океанов. Марий должен найти для нее индийский алмаз — большой, с земляной орех, и несокрушимый… и удивительные зеленые смарагды с голубыми искрами в глубине — такие привозят из Северной Скифии… и сверкающие, красные, как кровь, карбункулы…
Грания, конечно, была дома. А где же еще? Каждый день она терпеливо ждет, придет ли муж к обеду или к ужину. Но если муж не торопится, трапеза начинается в урочный час. Грания сама расправляется с дорогими и изысканными кушаниями, хотя в одиночку это бывало нелегко, и нередко приходилось потом посылать слуг за рвотным…
Кулинарные шедевры домашнего повара Гай Марий мог оценить довольно редко — он вообще нечасто обедал дома. Зато Грания воздавала им должное с восторгом, неведомым самому Эпикуру. Если же Марий оставался дома, то почти с отвращением взирал на всю эту роскошь. Как большинство военных, он предпочитал изрядный ломоть хлеба и такой же кусок мяса. А мог и вовсе пропустить обед. Еда лишь питала тело, но удовольствия не приносила. И если после стольких лет их совместной жизни Грания так и не поняла привычек супруга, то это лишний раз говорило о той пропасти, что легла между ними.
То, что должно было сейчас произойти, волновало Мария, хоть он и не испытывал привязанности к своей жене. В их отношениях он всегда винил себя, поскольку знал, что она ждала от замужества мирной размеренной жизни, возни с детьми и разносолами. Ее удовлетворило бы прозябание в Арпине — с поездками в Путеолы да еще, возможно, на недельку в Рим, изредка. Но с самой первой ночи в супружеской постели Марием овладела такая скука, что он уже не смог заставить себя относиться к жене с симпатией. А ведь она не была уродиной, скорее наоборот. Круглое румяное личико казалось порой даже красивым, особенно широко раскрытые огромные глаза и маленькие пухлые губы. Ни груба, ни сварлива она не была. Постоянно старалась доставить ему удовольствие, услужить. Дело было совсем в другом: Грания не смогла бы угодить ему, даже если бы она наполняла его кубок возбуждающими напитками или искусно танцевала похотливые танцы.
Особенно удручало Гая Мария то, что, несмотря на все попытки, Грания так и не смогла выяснить, почему муж избегает ее. Он и сам не знал, почему так происходит, — как же мог объяснить ей? Настоящая мука!
Первые пятнадцать лет она еще старалась сохранять фигуру, которая от природы была недурна: полная грудь, узкая талия, широкие бедра. Она сушила волосы на солнце, чтобы добавить в их темноту немного рыжины. Ее теплые карие глаза всегда были подведены стибиумом, следила она и за чистотой тела.
Этим зимним вечером слуга, сам того не зная, отворил дверь новому Гаю Марию — человеку, который наконец нашел ту женщину, какая ему нужна. Мысленно Гай Марий невольно сравнивал Гранию и Юлию. Разительный контраст! Грания — скучная, необразованная, слишком приземленная — могла быть подходящей женой для какого-нибудь землевладельца из глубинки. Юлия — аристократка, умная, красивая, мыслящая — являла собою идеальную консульскую супругу. Подыскивая Марию пару, родители думали, что сын пойдет по их стопам; выбор был сделан исходя из этих соображений. Однако Гай Марий оказался птицей высокого полета — и улетел из Арпина. Любитель приключений, честолюбивый, образованный, солдат до мозга костей, он быстро выдвинулся, пошел на повышение… а теперь может пойти и еще дальше — после союза с Цезарем. Юлия, только Юлия ему под стать. Он давно мечтал о такой.
— Грания, — позвал он, сбрасывая тогу на пол, выложенный цветной мозаикой, и топча дорогую ткань, не в силах дождаться, пока слуга выдернет ее из-под грязных сапог своего господина.
— Да, дорогой. — Грания тотчас прибежала на его зов из своих покоев. Лицо еще не разгладилось после сна — на нем отпечатались складки подушки. Она уже давно перестала обращать внимание на свой внешний вид, скрашивая постоянное одиночество сладостями и засахаренными фигами.
— Пойдем в таблиний.
Она быстро привела себя в порядок и поспешила за ним.
— Закрой дверь.
Марий уселся на свое любимое кресло у большого стола со столешницей из полированного малахита, обрамленного кованым золотом, предоставив ей место напротив, где обычно сидели его клиенты.
— Слушаю, дорогой.
В ее голосе не было страха. Он не бывал к ней жесток — лишь равнодушен.
Он нахмурился, крутя в руках миниатюрные счеты из слоновой кости. Грания любила его руки, нежные и сильные, с длинными пальцами и широкими ладонями, — он так хорошо умел владеть ими… Склонив голову, она смотрела на Гая Мария, странного человека, который вот уже почти двадцать пять лет был ее мужем. Он по-прежнему красив, решила она уже в который раз. Любит ли она его? Как знать… Через столько лет брака она наконец поняла, что он так и остался для нее загадкой. Гнев, ненависть, печаль, жалость к себе — слишком много чувств смешалось в ее душе, туманя рассудок. Уже забылось нечто мучившее когда-то — ей уже сорок пять, менструации прекратились, она никогда не сможет родить… Последнее время она даже стала возносить молитвы к Вейовису, богу подземного мира, сумерек и разочарования.
Марий приготовился говорить, его губы слегка приоткрылись, и стала видна их природная чувственная полнота — обычно он делал усилие, придавая рту жесткую линию. Грания слегка наклонилась вперед.