– А что такого с Юлиллой? – спросил он.
– Она ничего не ест, – вздохнул Цезарь. – Мы уже давно не можем заставить ее проглотить хотя бы кусочек. Но за последние четыре месяца стало значительно хуже. Она все худеет и худеет! А теперь еще и обмороки. Идет, идет – и вдруг падает как камень. Врачи ничего не находят.
«Неужели я тоже буду таким отцом? – спросил себя Марий. – У этой избалованной девчонки ничего серьезного. Хорошая доза безразличия быстро ее вылечит!»
Однако это была хотя бы какая-то тема для разговора, поэтому Марий решил поддержать беседу.
– Я так думаю, ты хочешь, чтобы Юлия узнала у нее, в чем дело?
– Именно!
– Вероятно, она влюбилась в неподходящего для нее человека, – предположил Марий, случайно попав в точку.
– Чепуха! – резко возразил Цезарь.
– Почем тебе знать, что это чепуха?
– Потому что врачи тоже подумывали об этом, и я навел справки, – пояснил Цезарь.
– И у кого же ты навел справки? У нее?
– Естественно!
– Будет больше пользы, если расспросишь как следует ее служанку.
– Но Гай Марий!
– А она, часом, не беременна?
– Ты что, Гай Марий!
– Послушай, тесть, не надо смотреть на меня как на насекомое, – равнодушно произнес Марий. – Я член семьи, а не посторонний. Если даже я, при моем крайне ограниченном опыте общения с шестнадцатилетними девицами, могу предположить такое, то тем более можешь и ты. Вызови ее служанку и выколоти из нее всю правду. Гарантирую, она доверенное лицо Юлиллы, и, если ты правильно допросишь ее, она выложит все. Пригрози ей пытками, смертью!
– Гай Марий, но я не могу так! – возмутился Цезарь, придя в ужас от одной мысли о таких драконовских мерах.
– Тебе достаточно только прибить ее, – терпеливо объяснил Марий. – Пара ударов палкой по заднице и лишь упоминание о пытках – и ты будешь знать все, что знает она.
– Я не смог бы этого сделать, – повторил Цезарь.
– Ну, тогда поступай как хочешь, – вздохнул Марий. – Но не думай, что тебе известна вся правда только потому, что ты задавал вопросы Юлилле.
– Но мы никогда друг от друга ничего не скрывали! – кипятился Цезарь.
Марий не ответил, лишь бросил скептический взгляд.
В дверь постучали.
– Войдите! – отозвался Марий, довольный, что разговор прервали.
Это был маленький врач, грек из Сицилии Афинодор.
– Господин, твоя жена хочет тебя видеть, – обратился он к Марию. – Думаю, для нее будет полезно, если ты придешь.
Марий почувствовал, что внутри его все упало куда-то вниз. Он издал звук, похожий на рыдание, и протянул руку. Цезарь вскочил на ноги, с болью глядя на врача.
– Она… она?.. – Цезарь не мог закончить вопрос.
– Нет-нет! Успокойся, господин, с ней все хорошо, – заверил грек.
Гай Марий никогда не присутствовал при родах и теперь пришел в неописуемый ужас. Он спокойно мог смотреть на убитых и покалеченных на поле боя. Это были товарищи по оружию, независимо от того, на чьей стороне они сражались. Он всегда знал: если бы не Фортуна, он мог бы оказаться среди них. Но в случае с Юлией – жертвой была его любимая, которую он обязан защищать, избавлять от любой боли. Кроме того, Юлия была его жертвой. Она страдала по его вине. Эти мысли сильно тревожили Гая Мария.
Однако, когда он вошел в комнату, все выглядело как обычно. Юлия лежала в кровати. Специальный родильный стул, на который ее посадят на последней стадии родов, стоял в углу, прикрытый куском ткани. Марий даже не заметил его. К его великому облегчению, она не выглядела ни изможденной, ни тяжелобольной. Увидев мужа, Юлия радостно улыбнулась, протянула к нему руки.
Он взял их в свои и поцеловал.
– С тобой все хорошо? – глуповато спросил он.
– Конечно! Просто мне сказали, что это займет немного больше времени, чем обычно, и есть небольшое кровотечение. Но пока беспокоиться не о чем.
Вдруг ее лицо исказилось от боли. Она вцепилась в руки мужа с силой, какой он не подозревал в ней, и не отпускала почти целую минуту, пока боль не ушла.
– Я просто хотела с тобой повидаться, – продолжила она, словно их разговор и не прерывался. – Можно иногда я буду видеть тебя или это слишком для тебя мучительно?
– Я с удовольствием побуду с тобой, любовь моя, – сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать то место надо лбом, где прилипли влажные завитушки волос. Лоб ее был тоже влажным. Бедняжка!
– Все будет хорошо, Гай Марий, – сказала она, отпуская его руки. – Постарайся не слишком беспокоиться. Я знаю, что все будет хорошо! Папа еще у тебя?