— Ну что ж, начнем разведку. Сообщаю!.. — Васильчиков включил радаро-фоническую телекоммуникацию «Космос» на миллиметровые волны, для которых нет преград, и раздельно, отчетливыми точками-толчками, оставляющими в аппарате копию для самоконтроля на случай гибели космонавтов, начал передавать: «Двадцать два, сорок восемь. В двадцать два шестнадцать минут земного космического времени „Можайский“ опустился на Марс. Сели с ровным увеличением инерционной перегрузки, без угловых ускорений. Перегрузка при посадке 6,85. Поломок в ракете нет. Одна пробоина, глубокая. Запас воды в норме. Больных нет. Истощение — 38. Симптомы психостении в команде не наблюдаются. Температура атмосферы — 48, влажность — 0,002. Давление 65 миллиметров, смещений почвы сейсмограф не показал, радиоактивность почвы у ракеты не опасна. Проникающие лучи не обнаружены. Выступаем в разведку. Васильчиков».
Он посмотрел на товарищей.
— Поздравляю вас с успешным перелетом! Мы приземлились в Аравии, у оазиса, на скрещении каналов Физон-Астаборас. Этот пункт, как вы знаете, выбран для посадки из-за близости к экватору и отсутствия каких-либо проявлений жизни. Ведь посадка ракеты опасна для марсиан.
Васильчиков высоко поднял голову:
— Привет обитателям планеты от людей Земли! Привет, товарищи марсиане, от пилотов!
— Ур-р-ра! — закричал Кербаев и закашлялся.
— Ура сухое горло дерет, — засмеялся Смейлс. — На Земле покричим, усердный гималайский медвежонок!
— Гарри! Выбирай выражения. Мы — посланцы Земли.
— Кто нас слышит, Васильчик? Ведь не в ракете. Фонографов нет, — недовольно возразил Смейлс.
— Внимание!.. Читаю приказ, статья третья, — отчетливо проговорил Васильчиков. — «При выходе из снаряда на поверхность небесного тела пилотам и пассажирам повторить назначение, сроки и последовательность выполнения заданий. Задача — определить влажность, почвенную и атмосферную радиацию, установить степень опасности высадки ракетоплана на Марсе…
С прибытием ракетоплана разведке проникнуть к „растительности“ Большого Сырта. Но только командующему кораблем академику Суровцеву дано право углубиться в темный южный материк, к Элласу „глазу Осьминога“, где обсерватории обнаружили сигналы.
Ознакомить еще раз экипаж с нормами поведения, повторить инструкцию водного режима и медицинской профилактики… — читал Васильчиков. — От ваших успехов зависит судьба будущих полетов в Галактику. Вы первые увидите вселенную с другой планеты…» Начнем же, друзья, разведку первой планеты!
Васильчиков посмотрел на барханы, на сугробы пыли, на небо с непохожим на земное Солнце маленьким ярким кружком.
— Чем ты порадуешь нас, негостеприимная планета?
— Уже и негостеприимная! — Кербаев сощурил глаза. — Не надо быть неблагодарным, Васильчик! Планета нас приняла хорошо. Сели без поломок! Кругом тихо, спокойно.
— Хорошее тихо! Почва от гула дрожит.
— Это твои ноги дрожат, Гарри!
— Смотрите! — вскрикнул Басра. — Пирамида!..
Недалеко из-за крутого горизонта поднималась макушка холма. Она невольно напомнила Басре пирамиды, так прямолинейны были ее грани.
Египтянин прищурился, протер перчаткой маску скафандра и внимательно присмотрелся к отвесному скату холма.
— Это постройка… Сооружение… Не гора, — прошептал он по-арабски.
Никто не понял его слов.
Американец решительно прыгнул на ближайший бархан.
Сухая пыль, мелкая, как пепел, но тяжелая, поднялась в воздух. Она закрыла Смейлса от товарищей туманной розовато-желтой дымкой, но быстро осела.
Васильчиков строго окликнул:
— Назад, Гарри!
Американец выпрыгнул из пылевого бархана с ловкостью акробата.
— Как легко! Вешу тридцать килограммов. Даже спать не хочется…
Васильчиков посмотрел на звездное небо.
Для предварительной разведки планеты оставалось меньше суток. Ракетоплан уже сошел с естественной кривой (дуги эллипса Земли) и был на пути к Марсу. Он сам, ракетоплан, так же как и космический корабль, спуститься на Марс не может. Собранные на залунном форпосте громадные ракеты не способны двигаться в разреженной атмосфере Марса. Они будут продолжать движение, как заатмосферные спутники Марса, пока посадочные лодки ракетоплана и корабля не поднимутся к ним. Только сигарообразная малая ракета Васильчикова сможет оторваться от Марса своими силами.
— На сколько часов поставлен сводный автомат? — спросил Васильчиков.
— На тридцать шесть часов, товарищ начальник! — по-солдатски вытянулся Смейлс.
