Король эльфов Итилиэна заскочил к старому другу в пещеры Агларонда и уболтал его посмотреть на «места былой славы с высадкой в Благословенных Землях». Гимли поколебался минут пять и согласился. Всё-таки возможность снова увидеть самую прекрасную женщину на свете перевесила страх закончить жизнь на дне морском, куда по всем законам логики и здравого смысла должен был отправить его охреневший от наглости полоумного эльфа и сбрендившего на старости лет гнома всемогущий Улмо. Неразлучная парочка побывала в Хельмовой Пади и Рохане, а также наведалась в Фангорн, где энты угостили их какими-то странными грибами, от которых им ещё неделю мерещилось всякое-разное и периодически пробивало на «хи-хи».
В Лориэн они добрались лишь когда маллорны начали сбрасывать листья. Малиновые бабочки кружились в воздухе, вальсируя с ветром, и медленно падали к ногам путников, как цветы к ногам победителей, и Леголасу вспомнилось, как члены Братства въезжали в полуразрушенный Минас Тирит, а женщины бросали под ноги боевых коней цветы. Девять путников отправились из Имладриса, но лишь трое из них ещё помнили этот лес в былом величии. Месяц назад Леголас почувствовал, как будто по сердцу полоснули ножом. И он знал, что Фродо не стало. Пиппин и Мерри умерли в один год в возрасте семидесяти пяти лет. Друзья и в вопросе ухода из жизни придерживались общих взглядов. Сэм дописал свою книгу и ушёл странствовать, как Бильбо Бэггинс. Леголас перестал чувствовать его присутствие около десяти лет назад.
Золотой Лес безумно обрадовался маленькому принцу и, печально вздохнув, сообщил Леголасу, что все галадрим покинули свои таланы, и лишь та, ради которой он проделал этот долгий путь, ещё бродит, как тень, среди опадающих маллорнов.
Леголас нашёл Арвен на вершине Керин Амрот, как раз вовремя, чтобы проводить подругу в последний путь. Они разговаривали о том, что кануло в небытие, и в какой-то момент дочь Элронда просто уснула у него на руках, и сон этот был без сновидений и кошмаров. Леголас и Гимли похоронили Арвен на вершине холма, где когда-то обменялись клятвами юный Дунэдайн и дочь эльфийского Владыки. Гимли, проникнувшись печальной судьбой красивой и доброй эллет, приходившейся несравненной Галадриэль внучкой, решил выложить её могилку белыми камнями, Леголас же сбежал собрать камешки и «попрощаться с другом».
Гном нашёл эльфа у истока высохшего пруда. Тот сидел на песке и смотрел на большой камень посередине мёртвого пруда. На камне, как на троне, восседал высушенный солнцем и временем сморщенный двухголовый тритон. Король ушёл в небытие вместе со своим маленьким королевством, как и положено монарху всея пруда.
Время утекало, как песок сквозь пальцы… А у Леголаса ещё было одно — самое важное — дело.
— Ada, я думаю, во мне умер талант менестреля! — заявило белобрысое чудо, удобно расположившись на самом краешке балкона спальни Его Величества Трандуила.
К удивлению Леголаса и Гимли, ожидавших увидеть пустой и заброшенный лес, в Эрин Ласгален кипела жизнь. Многие лесные эльфы предпочли остаться дома и угаснуть вместе с лесом, чем отправиться в незнакомые края. К тому же, им претила сама мысль о том, что ими будут править Валар. Лесные эльфы подчинялись лишь одному королю — тому, кого они сами выбрали, и кто сейчас носил корону из ягод и багряных листьев, ведь в Эрин Ласгален снова пришла осень.
— Леголас, он в тебе и не рождался. Ради всего святого, сейчас пять часов утра! — Трандуил, сомкнувший глаза лишь два часа назад, с трудом разлепил один глаз и швырнул в надоеду подушкой. — Глорфинделу нужно памятник при жизни поставить за то, что он согласился взять такую доставучую заразу замуж. Святой эльф, не иначе… И слезь с этих проклятых перил, пока ты не свернул себе шею!
— Но ada! Я уже падал с этих перил, когда был маленький, и ничего со мной не случилось, — озорно улыбнулся Леголас.
— Естественно, ведь сломанная рука и трещина в ребре — это сущие пустяки! — тяжело вздохнул отец и поднялся с кровати. Сон явно не стоял на повестке дня у его неугомонного сына, который вчера нашёл где-то скрипку и теперь с завидным усердием водил смычком по струнам, а заодно и по его нервам. — Моргот, отдай мне эту долбанную скрипку! — Трандуил выхватил из рук сына ни в чём неповинный инструмент и отправил его в полёт.
— У меня только начало получаться! — надулся юный Синда, которого стянули за шкирку с перил, как нашкодившего котёнка, и отвесили подзатыльник.
— Ты ведь не успокоишься, да? — устало улыбнулся Трандуил. — Никогда не отступаешь и упрямо идёшь к своей цели, чего бы это не стоило… Что ж, собирайся! Мы идём на прогулку в лес!
— Ada, я буду хорошо себя вести… — Леголас, прикрывая ладонями тылы, поспешил ретироваться из спальни Короля, который почему-то был не в духе с самого утра. В лесу росли деревья, а у деревьев были ветки, а ветка — это розга, а розга — это… Дверь за неугомонным мальчишкой захлопнулась, а отец печально улыбнулся, натягивая на себя простые легинсы и тунику. Короля Эрин Ласгален не часто можно было встретить в столь прозаичном наряде.
— Ты никогда не вёл себя хорошо, малыш. Всегда был диким, как необъезженный жеребёнок…
После войны лес напоминал поле боевых действий, но благодаря стараниям лесных эльфов быстро восстановился и теперь походил на себя прежнего — Эрин Гален времён юности Трандуила.
Древний и совсем ещё зелёный эльф пробирались сквозь заросли в самую чащу леса, где Леголас никогда не бывал по причине того, что любопытного и шкодливого эльфёнка туда элементарно не пускали. Если не покалечится, так точно заблудится в трёх соснах. Принц с восторгом озирался по сторонам, рассматривая древние ворчливые деревья, которых путники пробудили ото сна своим внезапным появлением. Эльфы сюда не наведывались, уж больно гиблое и опасное это было место, и потому деревья в этой части леса совершенно одичали и огрызались даже на своего Короля.
Наконец, Трандуил резко замер и поднял руку вверх, приказывая сыну остановиться и не издавать ни звука, что было практически невыполнимой миссией для разговорчивого юного эльфа. Из тёмной чащи им навстречу вышел благородный олень и по-свойски склонил голову перед Трандуилом, а надменный Лесной Король, как ни странно, ответил ему тем же. У Леголаса челюсть отпала, ведь где это видано, чтобы Трандуил перед кем-то голову склонял!
— Старого знакомого встретил? — поинтересовался сын, удивлённо изогнув бровь.
— А ты разве не узнаёшь его? Приглядись повнимательнее… — хитро сощурился Король и расплылся в лукавой улыбке.
Леголас внимательно посмотрел на оленя и оцепенел. С неба белыми хлопьями падал первый снег. Первый снег в сентябре! Такой же, как тогда, когда они с Гилрионом лепили снеговика, а Глорфиндел отбросил все свои «важные» дела и пришёл к ним. Это был один из самых счастливых дней в его жизни. Белоснежный, с местами проступающими серебряными шерстинками олень подошёл ближе, и Леголас смог рассмотреть его во всей красе. Серебряные с золотыми жилками рога, бирюзовые мудрые глаза и переливающаяся, как россыпь бриллиантов в лучах полуденного солнца, шерсть.
— Но это же… сказки! — ахнул изумлённый принц. — Их же не существует!
— Нас с тобой, вроде как тоже не должно существовать! — пожал плечами отец. — Но мы есть, хоть и противоречим всем законам природы. Познакомься, это Арон — душа Эрин Ласгален. Те белые олени, которых ты видел в лесу, его дети. Арон помнит всех, кто жил под кронами его деревьев. Жаль, ты не видел его во всей красе. Хотя вы встречались в детстве… Ты звал его Том. Том Бомбадил.
Леголас непонимающе посмотрел сначала на отца, а потом на оленя. Том Бомбадил был его вымышленным другом. В детстве, когда никто не хотел с ним играть, Леголас утверждал, что познакомился с бородатым улыбчивым человеком, одетым в синюю куртку, жёлтые ботинки и шляпу с синим пером. Но Келейдур решил, что малыш всё выдумал. У Леголаса было бурное воображение, ему частенько мерещилось то, чего не было на самом деле.
— Его время в этом мире подходит к концу… — улыбнулся отец. — Как и моё.