— Стой! — прорычал он гневно.
Лошадь громко фыркнула, покачивая головой, борясь с крепкой хваткой поводьев, которыми Джетро сдерживал ее движения. Она топталась на месте, перебирая копытами, фыркая бархатными ноздрями.
Собаки совершенно не слушались его приказов.
Их терпение было на пределе и с громким лаем, они исчезли в облаке пыли.
— Ради всего святого, чертовы собаки, — пробормотал Джетро. — Отлично. — Когда он впился острыми шпорами в бока лошади, она пошла галопом, исчезая черным вихрем в подлеске.
Мое тело дрожало. Они быстро и мгновенно настигли меня, и точно так же за секунды исчезли.
Готовясь атаковать меня в следующее мгновение.
Нереальная надежда была украдена, заставляя мои конечности превращаться в желе, у меня было стойкое ощущение, что дерево дрожало. А есть ли хоть маленькая возможность, что я буду свободна? Смогу ли я достигнуть границы и сбежать из их лап?
Смогу ли я спасти всех моих родных людей: моего отца, брата и его будущих дочерей.
«Жизнь очень сложная штука, Иголочка. Ты даже и наполовину не знаешь, какой она может быть». В голове всплыл голос отца. Злость наполнила мою кровь. Ужасная ярость восстала против человека, который должен был держать меня в безопасности. Если он знал, что так должно было случиться, почему не уберег меня? Я ведь всегда доверяла ему. Всегда следовала его правилам. Видеть в нем простого человека, который не застрахован от таких ошибок — это ранит.
Очень.
Тошнота нахлынула, и я сильнее схватилась за ствол. Я заставила себя проглотить нахлынувшее от вертиго чувство отчаяния, вместе с этим подавляя эмоциональное потрясение, через которое мне пришлось пройти.
Ощущения высохшей слюны на моем теле вызвало дрожь. Воспоминание того, как я извивалась и дрожала от ласк языка Джетро, казалось оскорбительным.
Солнце, блестевшее через крону дерева, отсвечивало на моей коже высохшие дорожки слюны, там, где меня облизывали все эти мерзкие мужчины.
Мой желудок грозился выплеснуть пустоту внутри него. Я была голодна, организм был полностью обезвоженным, я продолжала двигаться и существовать на чистом адреналине. Но под этим всем, глубоко внутри, моя душа разрывалась от боли. Мои когти становились все больше, хвост подергивался от досады и злости произошедшего.
От моего понимания не ускользнуло, что если бы я осталось на земле, я бы продолжила быть котенком. Но я на дереве, делало ли это меня пантерой? Как хищная кошка, которая охотилась с высоты, оставаясь невидимой?
Мне нравилась эта идея.
Заставляя себя сконцентрироваться на деревьях, окружающих меня, я пыталась напрячь слух, чтобы слышать острее.
Только трель насекомых и птиц. Джетро нет.
Насколько далеко была граница? В каком направлении мне следовало двигаться?
Время текло в медленном ритме, сплетаясь в клубок с пушистыми белыми облаками, как будто не было в мире ни забот, ни хлопот.
Это было гипнотизирующе.
Отсутствие еды в желудке утомило меня. Мне нужен отдых.
Хоть немножко.
Крик вороны разбудил меня.
Черт!
Ну как я могла вот так уснуть?
Как долго я была в отключке? Может, час или пару минут.
Я понятия не имела.
Мое сердце бешено колотилось, по моим конечностям разлилась энергия. Двигаться. Надо вновь бежать.
Джетро был далеко. Я не слышала его или лая собак.
Когда я посмотрела на землю, мои легкие подпрыгнули до самой глотки. Внизу, я не чувствовала себя в безопасности… а здесь наверху чувствовала.
«Двигайся!»
Я не могла.
Я, вероятно, цеплялась бы за свое святилище, пока не умерла от голода или окаменела. И нашли бы меня как окаменелого комара через тысячи лет.
От этой мысли я улыбнулась.
Они смогли бы вернуть меня к жизни, как в «Парке юрского периода», пережившую на тысячи лет Хоук, чтобы, наконец, «посмеяться последней».
Ветка треснула, привлекая мое внимание обратно к травяному покрову.
Ох, дерьмо.
Подо мной стоял Сквирл, который уставился прямиком в мои глаза. Его хвост качался взад-вперед, а язык счастливо болтался. Он гавкнул, царапая дерево.
Слезы.
Я не смогла удержать их.
Единственная собака, которая вчера утешала меня, сегодня разрушила мое будущее.
Как ты мог?
Я хотела закричать на него за то, что он выдал меня.
Джетро, как белоснежное привидение, тихо появился из тени. Его лошадь была скрыта вместе со стаей собак. В руке он держал кнут и седельную сумку.